Святогорский игумен Парфений: «Если я скажу им об этом, то не доживу до утра…».

 

Потрясающий диалог между архимандритом Парфением, игуменом монастыря Святого Павла (Святая Гора Афон), и иеромонахом-католиком.

 

Рассказывает архимандрит Парфений:

«Это было примерно пятнадцать лет назад…. Одним воскресным утром, когда мы служили в нашем храме, я как игумен вел службу, а сослужили мне отец Софроний, который еще жив, отец Павел, который уже упокоился, и другие отцы и диаконы.

В начале Божественной литургии в храм вошел один паломник, иеромонах из ордена Бенедиктинцев. Пусть Папа Римский послушает, что я сейчас расскажу.

Одет он был в облачение своего монашеского ордена и вел себя очень скромно. Хороший, добрый человек, без тени лицемерия.

Как мы узнали позже, сначала он вошел в архондарик, но никого там не нашел, поскольку все отцы были на службе. Он надел свою рясу с капюшоном, подпоясался веревкой накрест, по обычаю их ордена, и отправился в храм. Расположился он возле стасидии отца Никодима, напротив алтаря.

Положив крестное знамение по католическому обычаю, слева направо, он созерцал богослужение в храме, стоя ровно как свеча. Он не смотрел по сторонам, но неотрывно следил за тем, как мы служили в алтаре.

Вскоре ко мне подошли двое пожилых отцов:

- Геронда, в храм вошел монах-капуцин, можно мы выведем его вон? Что этот католик делает здесь?

В этот момент я подумал: «А как бы поступил Господь наш Иисус Христос в этой ситуации?», и мне вспомнились Его слова: «И грядущего ко Мне не изжену вон» (Ин. 6, 37). Если кто-то приходил к Нему с искренним желанием узнать о вере, Он никогда не прогонял такого человека.

Я ответил отцам:

- Нет у вас благословения не только выгонять его из храма, но даже и говорить с ним. Оставьте человека в покое.

Я побоялся, что они выведут его за дверь и скажут ему что-то оскорбительное, и это будет большой грех перед Богом.

Они отнеслись к моей просьбе с почтением и сделали так, как я им сказал…

Когда окончилось Причастие и наши отцы причастились Святых Христовых Таин, я вышел раздавать антидор. Один из отцов сказал мне:

- Я думаю, Геронда, что не надо давать ему антидор.

Я ответил:

- Послушай, я и так не дал бы ему антидор, но я думаю, что он и сам не подойдет ко мне за антидором.

Так и вышло. В то время, когда я раздавал антидор, он продолжал стоять как свеча и не сошел со своего места.

После службы мы пошли на трапезу.

Посоветовавшись, мы решили, что для всех инославных мы будем накрывать стол отдельно. В нашей же трапезной, чтобы не выгонять их, но в стороне. Однако этот паломник не пошел в трапезную. Он снял свое облачение и прогуливался во дворе в черном подряснике, ожидая, когда мы выйдем из-за стола.

У нас был один священник с Митилены, звали его отец Павел… Он когда-то учился в Италии и прекрасно владел итальянским языком. После трапезы я ему сказал:

- Павел, позови, пожалуйста, этого человека и сам приди вместе с ним, я хочу с ним поговорить.

- Буди благословенно, — ответил он и отправился за паломником.

Вскоре они вошли в мой кабинет. В руках у паломника я увидел сумку. Похоже, он что-то принес для меня. Лицо его сияло от радости. Он был очень доволен, что я пригласил его для беседы и поклонился мне с доброй улыбкой на лице.

Я сказал:

- Отец Павел, переведи, пожалуйста этому господину вот что. Я хочу задать ему несколько вопросов и прошу его, чтобы он отвечал мне только правду. И я, в свою очередь, буду с ним откровенен и искренен.

Паломник согласился с моим предложением.

- Буди благословенно, Геронда. Обещаю отвечать вам на все вопросы только правду.

- Друг мой, скажи: какого ты вероисповедания?

- Я принадлежу к Римской Церкви и вхожу в орден Бенедиктинцев.

- Ты всю службу простоял на ногах, не отрывая глаз от алтаря, и ни разу даже не облокотился на стасидию. Какое у тебя было впечатление от нашей службы, что ты увидел и что ощутил?

- Я отвечу вам, Геронда. Прежде всего, я хотел бы поблагодарить Бога, потому что с юных лет я молился о том, чтобы Он сподобил меня побывать в православном храме на службе. Нам всегда говорили, что Восточная Церковь — это схизматики, и что она потеряла благодать. А я очень хотел посмотреть на вашу службу. И Господь удостоил меня побывать на православной Литургии сегодня.

Слыша это, я возрадовался, что Господь не допустил братии выгнать его из храма.

- И что же ты видел?

- Глядя на ваш иконостас, на роспись вашего храма, я был восхищен величием Православной Церкви. Прямо напротив себя я видел Господа нашего Иисуса Христа, справа от Него — Матерь Божию, наверху — святых апостолов и многих святых. Какое величие, радость и благодать!

И это не удивительно: ведь в храмах католиков нет икон, там находятся статуи или, другими словами, идолы, что запрещается по канонам!

- Каково было состояние твоей души?

- Мне казалось, что я пребываю на Небе. Когда я смотрел, как служат иереи и диаконы, у меня было такое ощущение, что я в Раю.

Задаю ему еще один вопрос:

- А когда вы, католики, идете в свой храм и служите там свою мессу, как вы чувствуете себя во время службы?

Он ответил:

- Мы заходим в храм, а потом в алтарь, становимся в центре алтаря, крестообразно складываем ладони и говорим: «Здесь мы будем причащаться. Здесь Рай и здесь ад», после чего принимаем Причастие.

- Это понятно, — говорю ему я. — А как вы ощущаете храм, окружающее вас храмовое пространство?

- Наш католический храм — это ледник. Там холодно как в морозильной камере.

- Что ты имеешь в виду под «морозильной камерой»?

- Чувство холода… Айсберг… Лед и пустота.

Тогда я ему сказал:

- Дорогой мой человек, так зачем же вы ходите в эту «морозильную камеру»? Чего вы причащаетесь? Что вы там делаете? Неужели такое бывает?

- Да, такое бывает…

- Где лучше: в нашем или в вашем храме?

- Безусловно, у вас.

- Послушай-ка что я тебе скажу с любовью: как ты считаешь, а что если бы вы, католики, покаялись и вернулись к нам снова, чтобы восстановить то единство, которое было до 1054 года? В таком случае мы бы приняли вас с распростертыми объятиями. И стали бы снова одной Церковью. Как ты думаешь, могли бы вы вернуться к нам с покаянием?

На лице его появилась улыбка.

- Почему ты улыбаешься?

Он на это сказал:

- Геронда, ты, конечно же, прав и говоришь хорошие вещи. Но если я начну обсуждать с кем-то вопрос о том, чтобы нам, католикам, принести покаяние и вернуться назад, вечером состоится этот разговор, а наутро меня уже не будет в живых. Одно только слово — и голова с плеч долой…

- Что ты имеешь в виду «голова с плеч долой»?

Он замолчал, и на этом беседа наша закончилась.

Затем он открыл свою сумку и достал оттуда пакет для меня.

- Геронда, благодарю тебя за все. К сожалению, ничего не изменишь, все закостенело и приняло устоявшиеся формы… В этом пакете находятся три рукописные книги. В древние времена, когда еще не было типографий, было много переписчиков, книги писали от руки. Св. Афанасий Афонский, основатель Великой Лавры, утром начинал переписывать Псалтирь, сто пятьдесят псалмов, а к вечеру она уже была закончена. Я несу послушание в библиотеке. Латиняне сожгли все православные книги и все книги на греческом языке. Но в одном уголке я нашел эти три рукописи, они остались незамеченными. Мне пришла мысль отвезти их на Святую Гору Афон.

Я взял у него эти рукописи и отнес их к нашему библиотекарю, отцу Феодосию. Я попросил его, чтобы он прочитал их и сказал, все ли там в порядке с содержанием. Он их изучил и подтвердил, что они являются православнейшими. Это были подлинные рукописи, и он поместил их в нашей библиотеке.

Вот так обстоят дела с католицизмом. Пусть это послушают паписты, и пусть они после этого скажут, что их «церковь» имеет благодать. Мы имеем свидетельство изнутри, от их собственного иеромонаха, не только имеющего хорошее образование, но и вообще хорошего человека, который мне лично сказал, что их церковь — это ледник, это айсберг… И он сам мне сказал, что ему не сносить головы, если только он заведет разговор о возвращении католиков к Православной вере. Вечером он это скажет, а утром его уже не будет в живых. То же самое мне сказал и один профессор из Брюсселя. В Католической Церкви существует террор. Вплоть до сегодняшнего дня, несмотря на многие старания православных достичь объединения, Папа Римский не сделал ни малейших шагов к отказу от ересей. Они продолжают пребывать в заблуждении…

А то, что они говорят о Причастии, — это богохульство, это хула на Святого Духа. Все, исповедующие подобное, попадут в ад. Я не имею права судить, единственный Судия — это Бог. То, что я сказал, может показаться болезненным. Но мы должны исповедовать истину, «и истина сделает нас свободными» (Ин. 8, 32). Я не судия, ведь и мне придется дать ответ перед Богом. Вот почему я денно и нощно молюсь, чтобы Он простил и помиловал меня. Потому что Сам Господь сказал, что если человек родится на земле и не спасется, лучше было бы тому человеку не родиться. Нужно уметь отличать правду от лжи. «Всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцем Моим Небесным, а кто отречется от Меня пред людьми, отрекусь от того и Я» (Мф. 10, 32–33). Такова наша вера. Аминь».

 

Источник: https://www.youtube.com/watch?v=Azu-dAmKwW0

@Перевод «Трость Скорописца», 2022 г. 

Благодарим всех тех, кто перепечатывает наши материалы и при этом указывает ссылку на данный блог, показывая этим уважение к труду переводчика. И благодарим тех, кто не указывает, а выкладывает как свои собственные. Да благословит всех нас Господь! Слово Божие пусть сеется обильно.