Вечерело, и начавшаяся на рассвете битва уже почти прекратилась. Какое-то
время еще раздавались отдельные выстрелы. Кто-то, не в силах унять горячую кровь,
упорно продолжал стрелять, досаждая врагу.
Но сейчас наступила полная тишина. Огромное солнце, которое весь день обжигало друзей и врагов, отправилось на отдых. Ему надоело видеть, как люди убивают друг друга, и оно закрыло глаза, чтобы забыться.
Молодой солдат прислонил винтовку и каску к скале, широко раскинул руки,
чтобы размять затекшие плечи, пару раз вдохнул полной грудью и рысцой побежал вниз
по склону, чтобы поскорей оказаться в овраге, где еще вчера присмотрел родничок с
журчащей, кристально чистой водой. В овраге было прохладно и приятно пахло
мокрой травой. Молодой солдат наклонился над струящимся родником и горстями хлебал
холодную воду, которая угасила страшную жажду, опалявшую все его внутренности.
«Ах, какая прохлада...», — сказал он. Снова наклонился, набрал полную пригоршню
воды и вылил ее себе на лицо и на голову. Освежился, умылся, успокоился душой. И
почувствовал себя другим человеком. Поднял голову вверх, посмотрел на вечернее небо
и радостно произнес.
- Боже мой, как прекрасна жизнь человека! Прошу Тебя, сделай милость: пусть
война поскорее закончится, чтобы я вернулся домой к моей старенькой маме,
которая ждет меня; чтобы я увидел снова моих братьев и сестер.
Закончив свою краткую речь, он ласково погладил рукой журчащую воду и не
мог налюбоваться на прозрачный хрустальный ручей. Встал на ноги, собирался уйти.
Вдруг он услышал звук чьих-то шагов: кто-то спускался в тот же овраг, но с
другой стороны холма. Он резко повернул голову.
И увидел другого солдата, в неприятельской форме, который беззаботно направлялся
к ручью. Оружия у него не было. Он спешил похлебать родниковой воды, чтобы освежиться
и по-своему поблагодарить Бога, который защитил и сохранил его в этот день.
Неожиданно встретив противника, первый солдат напрочь позабыл то, что говорил
несколько мгновений назад, глядя в тихое небо. Вытащил пистолет и навел на врага.
Тот, измученный жаждой после долгого жаркого дня и уже предвкушавший, как
проточная ледяная вода освежит его пересохшее горло, испугался направленного на
него пистолета, сразу же поднял руки вверх и что-то сказал на своем языке дрожащим,
испуганным, умоляющим голосом. Казалось, он говорил:
«Посмотри на меня, брат, я совсем один и безоружен. Меня сильно мучает
жажда, я пришел сюда попить воды. Пощади меня, беззащитного, подари мне жизнь.
Посмотри, я очень молод. Я один-единственный сын у старушки-матери. У нее
никого больше нет, кроме меня. И она так сильно ждет меня домой».
Но молодой солдат в минуту опасности ни разу не вспомнил о Боге. Все, что
было в нем человеческого, куда-то исчезло. Он нажал на курок. Пуля, выскользнув
из ствола, поразила неприятеля в грудь.
Человек
катался
по земле, корчась и стеная от боли.
Молодой солдат, сильно нервничая, приблизился к раненому и встал над ним,
глядя ему в лицо.
Незнакомец лежал на спине. Он судорожно сглатывал слюну, елозил ногами по
траве и обеими руками держался грудь.
Бледные пересохшие губы беззвучно шевелились. Широко раскрытые глаза с
удивлением и страхом взирали на молодого солдата. Все его лицо: лоб, глаза и
губы — все было пронизано болью и удивлением.
Молодому солдату казалось, что он спрашивает его:
«Зачем ты сделал это зло, брате мой человече? Для чего захотел согрешить,
чтобы на тебя пала кровь невиновного? Я молил Бога, чтобы он сохранил меня в
здравии, чтобы я поскорее вернулся в деревню, обнял мать и поцеловал ее усталые
очи».
Сколько раз молодой солдат смотрел на него, столько раз у него возникало
впечатление, что едва шевелящиеся растрескавшиеся губы раненого высказывают ему
свою боль и упрек.
«А еще, — как бы говорил ему он, — у меня была девушка. Мы так много
мечтали о будущем вместе. Она очень хотела, чтобы поскорее закончилась эта проклятая
война и я смог вернуться в деревню. Но теперь, брат, посмотри, что ты сделал со
мной».
Молодой солдат почувствовал, как его сердце стискивает до боли чья-то жестокая
невидимая рука.
Голову
словно сжало железным
обручем, который стягивался все сильнее и причинял ему боль. Глаза горели огнем.
Его охватило странное, непонятное чувство, и он бросился бежать по склону
наверх. Спотыкался и падал, поднимался на ноги и снова бежал.
На середине горы он остановился. Бежать больше не было сил. Он задыхался, сердце выскакивало у него из груди. Ноги устали, подкашивались колени. Он стоял и, склонив голову,
думал. Но не мог сосредоточиться. У него стучало в висках, гудело в голове.
Внезапно, не понимая, что делает, он снова бросился бежать. На этот раз вниз по
склону. В его голове засела мысль: вернуться назад и помочь раненому.
- Боже мой, — пробормотал он, — пожалей его и пожалей меня! Пусть он
останется жив.
Достигнув русла ручья, он со вздохом приблизился к раненому. Легонько
прикоснулся к нему — он был еще теплый.
Он протянул руки, осторожно просунул их под израненное тело, взял его на
руки и встал вместе с ним, крепко прижав его к своей груди. Слышался стук
сердца, погруженного в предсмертную муку. Нежность и боль, любовь и забота — все
эти чувства разом охватили его.
Медленно, осторожно он поднес его к роднику и уложил на траву. Набрал воды,
которой тому так хотелось отведать; намочил ему волосы, умыл молодое красивое
лицо, вытер тонкую кровавую борозду, засохшую на левой стороне живота. Взял его
руку, положил себе на ладонь и легонько гладил ее.
- Брат, — говорил ему солдат ласковым, нежным голосом, — брат мой, прости ты
меня, — и слезы хлынули у него из глаз.
Ночь спустилась на землю, их окутала непроглядная тьма.
- Дорогой ты мой, бедный мой брат, — шептал молодой солдат с сокрушением. —
Прости меня, мой хороший, я не хотел убивать. Я не убийца, поверь. Только вот,
знаешь, я вдруг позабыл, что я человек. И забыл, что ты — человек, что ты — брат
мой. Что и у тебя есть мать, которая ждет тебя в своем бедненьком домике. Как есть мать и отец у
меня, братья и сестры. Я забыл, что мы с тобой — люди, потому что эти мерзавцы
хотели, чтоб мы позабыли об этом.
Он вспомнил слова, которым их учили, и отвернулся, устремив в темноту взволнованный
и блуждающий взор. Потом его снова охватила боль. Он стал гладить руку раненого
и пролил над ним столько слез, что у него промок весь рукав.
Но тот уже ничего не слышал и не чувствовал. Его душа отлетела, а
измученное тело начало застывать. Тьма становилась все гуще и накрыла обоих: и
убийцу, и убиенного, которого тот по-прежнему гладил по руке, шепча ему слова утешения
и любви, как будто они были старыми друзьями, как будто они были братьями.
Слова любви, которые тот уже не слышал.
Яннис Манглис,
1956 год
Источник: Рассказ из сборника Янниса Манглиса «Грешников не бывает» (ΓΙΑΝΝΗΣ ΜΑΓΚΛΗΣ. Δεν υπάρχουν αμαρτωλοί)
https://theodwrapappa.blogspot.com/2019/02/blog-post_18.html
@Перевод «Трость Скорописца», 2025 г.
Благодарим всех тех, кто перепечатывает наши материалы и при этом указывает ссылку на данный блог, показывая этим уважение к труду переводчика. И благодарим тех, кто не указывает, а выкладывает как свои собственные. Да благословит всех нас Господь! Слово Божие пусть сеется обильно.
Прости Господи
ОтветитьУдалить