В т.н. «грамоте»
от Патриарха Варфоломею к бывш. диакону Андрею Кураеву говорится следующее:
«В результате обращения вашего возлюбленного Священнословия
к нашей Мерности и прошения рассмотреть вопрос о вашем статусе
священнослужителя, мы, по милости Божией, архиепископ Константинополя-Нового
Рима и Вселенский Патриарх, которому попечением Церкви (см. правила 9 и 17
Четвертого Вселенского Собора в Халкидоне) вверена исключительная и
неоспоримая ответственность рассматривать апелляционные прошения по всем
церковным делам, которые были завершены, и выносить по ним окончательное
решение, приняли ваше обращение […] и освобождаем вас от наказания в виде извержения
из священного сана, и восстанавливаем вас в статусе священнослужителя и в том
сане, что был у вас ранее…»
Как мы
видим, Константинопольский Патриарх обосновывает свое вмешательство в судьбу изверженного из сана клирика РПЦ 9-м и 17-м правилами Четвертого Вселенского Собора. Действительно
ли эти правила наделяют его такой «исключительной» и «неоспоримой» властью, как
указано выше? Ответ на этот вопрос дает иеромонах Лука Григориатский
в своей работе «Права
Церквей и единство Церкви», глава 1, раздел 1.8.
***
В каком смысле в 9-м и 17-м правилах IV Вселенского Собора говорится об обращении к Константинопольскому престолу с целью обжалования судебного решения?
Обращение епископов и клириков в
церковные суды и, конечно же, в обращение с целью обжалования судебного решения
— это вопрос, о котором идет речь во многих священных канонах, прямо или
косвенно. В частности, о праве на обращение с апелляцией к Константинопольскому
престолу говорят 9 и 17 правила IV Вселенского Собора, которые
устанавливают границы судебной юрисдикции Константинопольского престола.
Как свидетельствовал прп. Никодим Святогорец, толкование этих правил вызвало много шума в середине и конце византийского периода из-за неверной интерпретации и ошибочных утверждений со стороны латинян и латиномудрствующих.[*]
