От Вифлеемских яслей до Голгофы (и до врат ада)

Автор: Архимандрит Марк (Манолис)

I

Завершается, по милости Господней, пост Великой Четыредесятницы. Вот что говорит тропарь, который мы слышим в последнюю пятницу поста:

«Душеполезно совершившее Четыредесятницу, и святую седмицу страсти Твоея просим видети, Человеколюбче, еже прославити в ней величия Твоя и неизреченное нас ради смотрение Твое, единомудренно воспевающее: Господи, слава Тебе».

Вот-вот начнется Великая (Страстная) седмица. Великой она называется потому, что — как говорит свт. Иоанн Златоуст, — «в эту седмицу Господь совершил для нас великие и невыразимые благодеяния». Хорошо посвятить это время размышлению о страданиях и крестной смерти нашего Господа, которые Он добровольно претерпел ради нашего спасения.

В «Отечнике» повествуется о том, что некий старец сидел некогда возле аввы Пимена и видел его в состоянии божественного восхищения. И так как он имел к нему великое дерзновение, то он положил перед ним земной поклон и умолял его, говоря: «Скажи мне, где ты был?». И поскольку тот вынуждал авву Пимена к ответу, то старец ответил: «Я был умом там, где Пресвятая Богородица Мария стояла и плакала у Креста Спасителя. И я желал бы плакать так всегда».

Нам была дана возможность в канун Рождества Христова сказать о том огромном значении, которое имеет для нас и для нашего спасения воплощение Сына и Слова Божия. «Бог вочеловечился, — подчеркивает Афанасий Великий, — чтобы мы обожились». Наше спасение начинается с Рождества Христова. А завершается оно Его смертью и смертью крестной (Флп. 2, 8).

«Великая тайна благочестия. Бог явился во плоти» (1 Тим. 15, 3). Воплощенное Слово является на земле как человек среди людей. Воплощение было возвышением человека, обожением человеческого естества. Уже с самого первого момента Своего Рождения, Спаситель, по наблюдению одного выдающегося богослова современности, учение которого мы постараемся рассмотреть сегодня, не был подвержен тлению и смерти, как и первозданный человек. То есть Он мог бы не умирать. И в то же самое время Он мог умереть. Смерть Спасителя могла быть (и была) только добровольной.

Вся жизнь Спасителя была проявлением любви, подвигом любви, которая страждет. Вся жизнь Спасителя была Крестом. Вся жизнь Богочеловека была непрерывным подвигом смирения, долготерпения, милосердия и любви. Однако спасение совершается на Голгофе, а не на Фаворе.

Христос приходит не только для того, чтобы учить как «власть имущий» и чтобы возвещать людям имя Отца. И тем более Он пришел не только для того, чтобы творить дела милосердия. Он пришел, чтобы пострадать и умереть, в чем Он неоднократно уверял Своих учеников. Он не только предсказал Свои предстоящие страдания и Свою смерть, но и ясно сказал, что «надлежит» (πρέπον ἐστὶν) и что Ему «необходимо» (δεῖ) пострадать и умереть. Слышали мы это и во вчерашнем Евангелии от Марка: «Он опять начал им говорить о том, что будет с Ним: вот, мы восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет первосвященниками и книжникам, и осудят Его на смерть, и предадут Его язычникам; и поругаются над Ним, и будут бить Его, и оплюют Его, и убьют Его, и в третий день воскреснет». (Мк. 10, 32-34). Итак, смерть Господа была полностью добровольной.

Его страдания совершались по заповеданной Богом любви. В таинстве Креста открывается предвечное таинство любви и мудрости Божией. Трудно найти какие-либо слова и выражения, кроме боговдохновенных слов Нового Завета, слов святых апостолов, чтобы с точностью и полнотой изложить «великую тайну благочестия». Эти трудности были известны святым Отцам и даже святителю Григорию Богослову, который говорит по этому поводу: «Кому и для чего пролилась эта кровь — великая и преславная — Бога и Архиерея и Жертвы? Мы были захвачены лукавым, подпали под власть греха и за сластолюбие получили повреждение. А если цена искупления дается не иному кому, как содержащему во власти, спрашиваю: кому и по какой причине принесена такая цена? Если лукавому, то как это оскорбительно! Разбойник получает цену искупления, получает не только от Бога, но самого Бога, за свое мучительство берет такую безмерную плату, что за нее справедливо было пощадить и нас! А если Отцу то, во-первых, каким образом? Не у Него мы были в плену. А во-вторых, по какой причине кровь Единородного приятна Отцу, Который не принял и Исаака, приносимого отцом, но заменил жертвоприношение, вместо обещанной жертвы дав овна?». Этими вопросами святитель Григорий хочет показать нам, что крестная смерть Христа необъяснима с позиций человеческой логики. И все же он сам дает нам ответ на все поставленные вопросы:

«Очевидно, что приемлет Отец — не потому, что требовал или имел нужду, но для совершения спасения (греч. διὰ τὴν οἰκονομίαν) и потому, что человеку нужно было освятиться человечеством Бога».

Спасение было всецело совершено и завершено на Кресте. «Кровию крестной». Не только страданиями на Кресте, но и смертью на Кресте. Так упразднена была смерть.

II

Человек был создан для нетления (Прем. 2, 23). Он был создан и призван участвовать в жизни Божией, чтобы достичь жизни «в Боге». И поскольку он был создан «по образу Божию», бессмертие было дано человеку с самого его сотворения как возможность. В конце концов, оно было бы достигнуто им благодаря правильному использованию свободы.

С грехопадением эта возможность была для человека утрачена. Человек умер, стал смертным. Его падение, как отдаление от единственного источника жизни и бессмертия и отвержение дара Святого Духа, было для него смертью.

«Общение с Богом — жизнь и свет. А разлучение с Богом есть смерть», — говорит святой Ириней. Праотцы умерли тотчас же, как только согрешили, потому что они сразу стали «достойны смерти». Смерть вошла в мир через грех (Рим. 5, 12). «Посему, как через одного человека грех вошел в мир, а через грех — смерть, так и смерть перешла на всех людей, потому что все согрешили».

С грехопадением человек стал смертным и умирает. «Солнца лучи скрышася, луна же со звездами превратилась в кровь; горы содрогнущася, горы ужаснулись, егда Рай заворишася» — говорится в стихире в Неделю Сыропустную (лития на вечерне). В результате греха только тело стало смертным и тленным. Только тело разлагается после смерти. Только тело способно подвергаться разложению и распаду. Смерть же и тление тела — это почернение (помрачение) «образа Божия» в человеке, о чем говорит в своих погребальных песнопениях прп. Иоанн Дамаскин. «Плачу и рыдаю, егда помышляю и вижду во гробех лежащую, по образу Божию созданную нашу красоту, безобразну, безславну, не имущую вида…». «Красота наша, созданная по образу Божию», — это не тело, но весь человек. Человек есть «образ неизреченной славы» Божией, даже когда он «носит на себе язвы прегрешений». Со смертью человек, это «разумное изваяние» Божие — как называет его св. Мефодий — превращается в «труп». «Что человек — голые кости, запах червей и смрад». В этом кроется тайна смерти, нечто поистине загадочное.

«Как же страшно таинство смерти, когда душа из тела исторгается, гармония их силой разрушается, и прирожденный их союз по воле Божьей распадается! О чудесе! Как предаемся мы тлению? Как сочетались со смертью?» Источником наших стенаний и вздохов является страх смерти. Однако страх смерти проходит не иначе, как через надежду на воскресение, которое есть вечная жизнь.

Следует отметить, что связь души с телом не разрывается со смертью окончательно. Как говорит св. Григорий Нисский, между телом и душой даже после смерти сохраняется «некая дружеская связь и знакомство». Даже после смерти душа находится рядом с элементами истлевшего и разложившегося тела.

В нем смерть таит семя, возможность Воскресения (смерть является не злом, но благодеянием Божиим человеку). Однако эта возможность становится реальностью только благодаря «Начатку усопших» (1 Кор. 15, 20). Благодаря Христу.

Печаль смерти разрешается только силой воскресения Христова.

По свт. Афанасию Великому, «Слово стало плотью для того, чтобы остановить и уничтожить тление. Однако смерть побеждается и упраздняется не только явлением жизни в тленном теле, но и добровольной смертью Того, кто оживотворяет тело. Слово воплощается ради смерти во плоти».

Богочеловек упраздняет тление и животворит не только мертвых, но даже саму смерть — Своей смертью. Он сокрушил власть и силу смерти Своею смертию: «Смерти державу стерл еси, Сильне, смертию Твоею!». И так Его Гроб стал «живоносным» и «источником нашего Воскресения». Благодаря смерти Богочеловека постигается смысл смерти как пути к воскресению: «смертию смерть погуби» [1].

III

Через смерть Христа открывается жизнь. Кровью Христа открывается новый путь жизни, путь к вечному покою, «когда Бог упокоился от всех дел Своих».

Смерть на Кресте — это не просто «жертва», а жертвенное приношение. Приношение своей жизни в жертву на Кресте — это жертва любви. «Христос возлюбил нас и предал Себя за нас в приношение и жертву Богу, в благоухание приятное» (Еф. 5, 2).

Христос отдает Себя не только за грехи мира, но и для того, чтобы нас прославить.

Страшная и славная тайна Крестной смерти заключается в том, что на Голгофе священнодейстовало воплотившееся Слово, Которое принесло в жертву человеческое естество, воспринятое Им в Свою ипостась с момента Своего зачатия таким образом, что оно составляло с Ним нераздельное единство. Именно потому, что человеческое естество было воспринято Им, оно было восстановлено в своей первоначальной безгрешности и чистоте.

Спаситель сказал Своим ученикам: «Можете ли вы пить чашу, которую Я пью, и креститься крещением, которым Я крещусь? Они отвечали, мы можем. Но Иисус сказал им: «Чашу, которую Я пью, будете пить, и крещение, которым Я крещусь, будете креститься; а дать сесть у Меня по правую сторону и по левую — не от Меня зависит, но кому уготовано» (Мк. 10, 18-40).

Чаша — это боль и мука, которые испытал Господь, а впоследствии и Его ученики из-за гонений за веру Христову. Под «крещением» здесь следует понимать крестную смерть Христа и пролитие Его Крови. «Крещение через мученичество и кровь — и им тоже крестился Христос», как говорит свт. Григорий Богослов. Смерть на кресте — это крещение Христа кровию. Это «омовение» человеческой природы кровью Христовой, пролитой Им во время принесения Себя в жертву. Это омовение являет собой приготовление к воскресению. Омовение всего человечества. Это крещение кровью всей Церкви (не имеющей ни пятна, ни порока...) Этим крещением Христа через Крест должен креститься каждый. «Чашу, которую Я пью, будете пить, и крещение, которым Я крещусь, будете креститься». А еще крестная смерть является очищением всего мира. По этой причине в страдании Богочеловека на Кресте таинственно соучаствовало все творение: «Вся тварь изменяшеся страхом, зрящи Тя на Кресте висима, Христе: солнце омрачашеся, и земли основания сотрясахуся, вся сострадаху Создавшему вся» [2].

«Много чудес совершилось в ту пору, — говорит свт. Григорий Богослов. — Бог распинаемый, солнце помрачаемое и снова разгорающееся (ибо и твари надлежало сострадать Творцу), завеса раздираемая, кровь и вода, истекающие из ребер. Одно как у человека, другое — превыше человеческого: сотрясающаяся земля; камни, расседающиеся на скале; мертвецы, восстающие для удостоверения последнего и всеобщего воскресения. Знамения при погребении, знамения после погребения, которые кто воспоет по достоинству? Однако ничто не сравнится с чудом моего спасения: немногие капли крови, возрождающие весь мир...!»

Смерть на кресте — это таинство. Это Пасха Нового Завета. Это раскрывается в «Тайной вечере». Тайная вечеря не была символом, неким прообразом, как и Божественная Евхаристия есть не просто символическое воспоминание, а истинное Таинство, которое совершает Христос как Первосвященник Нового Завета. Таинство крестной смерти — это преломляемое тело и изливаемая кровь. В то же время это таинство невыразимого преображения. Кровь нашего Христа, которую Он добровольно пролил на Кресте для спасения всех, «стала лекарством бессмертия, противоядием, чтобы не умирали, но жили (св. Игнатий Богоносец). Мы должны со вниманием совершать свое спасение. Господь принял смерть по Своему благоволению и любви для спасения нас, грешных.

Смерть Богочеловека становится воскресением человеческой природы. И Крест становится животворящим, новым «древом жизни», которым «смерти держава разрушися». Церковь говорит о нем с великой силой во время службы Великой Субботы. «Даже когда Он умер как человек, — говорит прп. Иоанн Дамаскин, — и Его святая душа разделилась с телом, но божество, неотделимое от обоих, говорю вам, пребывало и в душе, и в теле». Таинство Креста имеет две стороны. Это и «таинство боли», и «таинство радости». Таинство бесчестия и славы. «Днесь Господь твари и Владыка славы на Кресте пригвождается... Заушение приемлет удары и бичевание, оплевание и оскорбления». И Господь все покрывает прощением любви, которая и болит, и страждет, и молится за Своих распинателей. Но день бесчестия на Кресте есть и день радости и славы.

«Сегодня Господь наш (Иисус Христос) на Кресте и мы празднуем, потому что Крест есть праздник и торжество», — справедливо замечает свт. Иоанн Златоуст. Потому что древо Креста есть «древо навеки прославленное», истинное «древо жизни», «через которое исчезает тление» и «смерти держава разрушися».

«Сего ради, — говорит святой Златоуст, — называю Его царем, потому что я вижу Его распятым, ибо как царь Он умирает выше правителей».

Своим Крестом Господь возвращает нас к «древнему блаженству». «Прииде Крестом радость всему миру». От Креста приходит «человекам бессмертие».

«Все деяния и чудеса Христовы, — говорит прп. Иоанн Дамаскин, — величайшие, божественные и чудесные. Однако самое великое чудо — это честный Его Крест. Ибо ничем иным, но только Крестом Господа нашего Иисуса Христа смерть упраздняется, праотеческий грех разрешается, ад разоряется, даруется воскресение, совершается возвращение к древнему блаженству, райские врата отворяются, наша природа восседает одесную Бога, мы становимся чадами и наследниками Божиими, ибо все сие совершается через Крест...»

В этом и заключается крестовоскресное таинство Великой Субботы. Синаксарий этого дня сообщает: «Во святую и Великую субботу боготелесное погребение Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа и еже во ад сошествие празднуем, имиже от тли наш род воззван быв, к вечной жизни прейде». Сошествие во ад есть уже Воскресение, как мы видим на иконах Воскресения. Это воскресение всеродного Адама. Вот почему мы говорим: «Ад стеная ревет». Потому что Своим сошествием Христос сокрушил и разрушил «вереи вечные» и воскресил весь человеческий род. Он отменил смерть: «Смерти держава разрушися и диаволя прелесть упразднися» [3].

IV

Что же касается спасения, то необходимо различать исцеление естества и исцеление воли. Человеческое естество исцеляется и становится здоровым только силою всемогущей Божественной благости... Человеческая же воля исцеляется только через аскетический подвиг и слияние, воссоединение с волей Божией, благой и совершенной, по свободному произволению человека.

Кто не умер со Христом, тот не сможет ни жить во Христе, ни жить со Христом.

Прп. Феодор Студит в своем «Огласительном слове на Великую Пятницу», среди прочего, учит следующему:

«Если бездушные и бесчувственные стихии, как бы одушевленные и живые, ужасались и изменили чин свой от страха Господня и от видения бывшего: то мы, люди разумные и получившие от Бога столько благодеяний, за которых Христос умер, не умилимся ли и не восплачем ли в сии дни? Неужели мы будем бессловеснее и неразумнее бессловесных животных и бесчувственнее самых камней? Нет, братия, нет. Напротив, мы со страхом и трепетом будем воспевать и прославлять Божественные страсти Спасителя Христа Бога нашего, изменяясь добрым изменением, и сораспинаясь с нашим Владыкою, то повиновением и отсечением своей воли, то удалением плотских наслаждений и худых пожеланий». [4]

«Посему и святые, — говорит прп. Феодор, — желали принести некое воздаяние Богу за столь великую любовь, которую Он имеет к нам; а так как они не имели что принести, то одни принесли кровь свою, т. е. мученики; другие изнурили и иссушили тело свое постом и иными подвижническими трудами, т. е. преподобные и праведные; а иные роздали имение свое в милостыню, воспевая с Божественном Давидом: «Что воздам Господеви о всех, яже воздаде нам?». [5]

И не будем говорить, что это невозможно. Вот перед нами прп. Мария Египетская, память которой мы праздновали на днях, «страстей свирепство жительством своим угасившая, изнурившая и утончившая плоть».

«Божественных заповедей, честная, не ведущи, божественный образ Божий окаляла еси, Божественным же промыслом паки очистила еси, всехвальная, обожившися деяньми божественными, преподобная, твоими». [5]

Перевод: «Божественных заповедей не зная, досточтимая, прекрасный образ Божий ты запятнала, но Божественным промыслом снова очистила его, всехвальная, обожение стяжав деяниями божественными твоими, преподобная».

То есть та, кто прежде была величайшей грешницей, не только была спасена, но и достигла обожения!

Афины, 28.03.1977 г.

[1] Стихира в четверг Светлой седмицы

[2] Великий Пяток, стихиры самогласны

[3] Стихира воскресная, глас 3.

[4] Прп. Феодор Студит Огласительные поучения. Поучение 68. Во святый и великий пяток. О страшных страстях Господа нашего Иисуса Христа.

[5] Триодь Постная. Служба в Неделю 5-ю Великаго поста. Утреня. Другíй кано́нъ преподо́бныя, на 4. Гла́съ 6. Ирмо́съ: Волно́ю морско́ю..., тропарь 3-й.

Источник: https://orthodoxostypos.gr/ἀπό-τῆς-φάτνης-τῆς-βηθλεέμ-ἔως-τοῦ-γ/

@Перевод «Трость Скорописца», 2025 г.

Благодарим всех тех, кто перепечатывает наши материалы и при этом указывает ссылку на данный блог, показывая этим уважение к труду переводчика. И благодарим тех, кто не указывает, а выкладывает как свои собственные. Да благословит всех нас Господь! Слово Божие пусть сеется обильно.