Протопресвитер Анастасий Гоцопулос: «Совместная молитва с еретиками». Часть 2.

 Часть 2

«НЕ ПОДОБАЕТ МОЛИТЬСЯ 

С ЕРЕТИКАМИ ИЛИ РАСКОЛЬНИКАМИ»[1]

Изучение опыта применения принципа акривии в Церкви

Что означает «совместно молиться»? 
Почему нельзя совершать совместную молитву с еретиками и раскольниками?

Протопресвитер Анастасий Гоцопулос

Настоятель храма св. Николая (г. Патры)

Данная статья является 2-й частью исследования о совместной молитве.

(См. 1-ю часть)

В предыдущей части мы показали, что, в соответствии с практикой применения принципа акривии в вопросе совместной молитвы с еретиками или раскольниками, такая молитва считается абсолютно недопустимой, и прещения, которые определяют священные каноны для нарушителей, очень суровы: извержение из сана для клириков и отлучение от Церкви для мирян.

Однако, как особенно подчеркивает Патриарх Иерусалимский Досифейⁱ, обобщая многовековое пастырское предание нашей Церкви, «церковные дела рассматриваются двумя способами: с позиции акривии и с позиции икономии; и когда их невозможно решить, следуя акривии, применяется принцип икономии».

В таком случае возникает вопрос: может быть, при каких-то обстоятельствах «по икономии»ⁱⁱ позволительна совместная молитва и это не будет нарушением священных канонов и не повлечет за собой никаких канонических последствий?

1. Церковная икономия и предпосылки для еë применения

Согласно высказыванию профессора канонического права, а впоследствии Архиепископа Афинского Иеронима (Коцониса), «икономия — это есть или по необходимости, или ради бóльшей пользы кого-либо или всей Церкви в целом надлежащим образом и при определенных условиях дозволеное кратковременное или продолжительное отклонение от «акривии» при непременном сохранении благочестия и неповрежденности догматов»ⁱⁱⁱ.

Другими словами, икономия — это установление канонического права, «которое имеет целью не разрушение канонического порядка и предания Церкви, а предназначено послужить в конечном итоге еë укреплению»^iv. Следовательно, это не пренебрежение к каноническому порядку Церкви и его отмена, произвол и нарушение священных канонов^v, а «плод пастырского и врачующего (гр. θεραπευτικής) служения Церкви»^vi. Конечно же, применение икономии не ограничивается рамками канонического права, оно гораздо более широкое, простирается — еще с апостольских времен — на весь спектр церковной жизни (богослужение, управление, пастырство)^vii. Еë применение ограничено кругом тех вопросов, «в которых благочестие не попирается»^viii , и согласно Евлогию Александрийскому, «тогда только учение икономии используется правильно, когда нисколько не повреждается догмат благочестия, ибо [благочестие] не терпит уступок в том, что касается веры Православной… Икономия находит применение в какой–либо внешней, не касающейся догмата области и сохраняет его невредимым и неискаженным»^ix.

Церковная икономия проистекает от духа любви и милости Божией к человеку, еë основание — в Божественном вочеловечении и всëм деле Господа нашего Иисуса Христа как Избавителя рода человеческого^x. Наиболее расширяет понятие икономии свт. Николай Мистик, Патриарх Константинопольский, говоря: «икономия есть подражание Божественному человеколюбию»^xi.

Несмотря на широчайшее использование икономии, не существует, однако, установленных канонов, регулирующих еë применение^xii , а всего лишь рамки, в которых должен действовать прибегающий к ней ^xiii. Это таит в себе серьезнейшую опасность — очень легко уклониться в произвол и нарушение церковного порядка, по неосторожности или преднамеренно, с серьезными последствиями для церковной жизни. На это обращает внимание профессор Амилкас Аливизатос: «Нередко это ведëт к непозволительным злоупотреблениям, многие из них причиняют вред Церкви, никто не может это отрицать; нередко злоупотребление становится соблазном и, как следствие, вызывает возмущение в христианской общине»^xiv.

Вкратце можно сказать, что для применения икономии, среди прочего:

1. Должна быть крайняя необходимость — такая, что неприменение икономии грозило бы серьезным духовным ущербом^xv, либо к ней следует прибегать ради пользы отдельных членов или всей Церкви, чего нельзя было бы достичь иным способом, поскольку «Церковь, применяющая икономию, стремится к бóльшей духовной прибыли, когда такую возможно извлечь из еë применения»^xvi.

Патриарх Антиохийский Кирилл IV отмечает: «Духовно начальствующие иногда по нужде прибегают к икономии и снисхождению там, где благочестие не попирается, дабы избежать бóльших зол и всего, что им последствует, и угрожающего христианам душевного вреда, и это опять-таки должно совершаться с тщательным рассуждением и в той мере, насколько необходимы и разумны икономия и снисхождение, чтобы не произошло расшатывания и ниспровержения предписанных законных установлений и хранимых церковных преданий и обычаев, а затем — претыкание и пагуба»^xvii.

2. Поступающие по икономии должны действовать «с полным пониманием того, что это является отклонением от «акривии»^xviii. Это значит, что применение икономии не дает оснований принимать такой случай за правило обычая (гр. εθιμικό κανόνα), которое бы отменило в дальнейшем необходимость акривии при аналогичных обстоятельствах^xix. Тогда употребление икономии будет не пренебрежением к священными канонами, а, скорее, послужит еще большему усилению их авторитета: «Приступающий к церковной икономии да совершает сие, сохраняя к установленному церковному порядку неизменное уважение… Отсюда становится понятным, почему поступающие по икономии стремятся подчеркнуть, что принимаемые ими меры не умаляют действенности священных канонов и отеческих постановлений»^xx.

Когда возможность применения икономии прописывается в каком-либо церковном документе, тогда там же обычно упоминается и практика акривии и учение Церкви, а также причины, по которым может быть допущено отклонение от них^xxi. Вследствие вышесказанного, поступающему по икономии нужно относиться с должным уважением и пониманием к сторонникам акривии. Вовсе не значит, что таковых следует осуждать как впадающих в крайность единственно по причине их стремления к акривии, но наоборот, по мнению Вселенского Патриарха Варфоломея^xxii, который приводит слова свт. Кирилла Александрийского, «Церковь, как истинная мать, "похваляет весьма хотящих жить с такой строгостью"»^xxiii.

Напротив, когда не соблюдается вышеуказанное условие, но «если кто-нибудь считает, что Богоносные Отцы производят какие-либо нестроения … то это преступление и предательство учения, и нечестие по отношению к божественному», — решительно говорит свт. Кирилл Александрийский^xxiv.

3. Чтобы отклонение от акривии считалось церковной икономией, нужно, чтобы «она предоставлялась с большой осмотрительностью и рассудительностью»^xxv, дабы не причинялась врачеванием Телу Церкви болезнь бóльшая, нежели была прежде^xxvi.

4. Наконец, абсолютно необходимо, чтобы отклонение от точного следования канонам было принято церковным сознанием как совершаемое по икономии. Поскольку на земле окончательный судья всех решений церковных органов – это «ОБЩЕЕ ЦЕРКОВНОЕ СОЗНАНИЕ»^xxvii клира и народа. Согласно свт. Василию Великому, «распоряжения церковные делаются теми, кому вверено правление церковное, а подтверждаются народом»^xxviii. Мы не должны упускать из виду то, что подчеркивает Патриарх Варфоломей: это церковное сознание «выше и самого Вселенского Собора»^xxix, поэтому оно и называло разбойничьими и ложными даже те соборы, которые по наружности соответствовали всем необходимым критериям и были проведены как «Вселенские» (см. Ферраро-Флорентийский собор). «Превыше власти, данной законами и священными канонами, есть нравственная ответственность всей полноты Церкви, которая неподкупна и безпристрастна… Положения, которые предусматривают действия Церкви «по икономии», […] должны находиться в согласии с соборным сознанием Церкви, руководимым Святым Духом, которое и в этом случае, является высшим на земле критерием церковной икономии»^xxx. Слова Вселенского Патриарха Димитрия обобщают церковное предание: «Окончательное суждение обо всем, что проводилось во время диалога и в конечном итоге было достигнуто, принадлежит как служителям Церкви (гр. εις τας Εκκλησίας) — руководящим и решающим органам божественного вдохновения, но также и сему верующему народу Божьему. Именно он, с непогрешительным критерием своей веры и сосвидетельствующей ему совестью, принимает богоугодно утвержденное, отвергает же небоголепно устроенное»^xxxi.

В этом отношении характерен случай, произошедший при Патриархе Константинопольском Германе ΙΙ (1222-1240), когда Патриарший Синод пожелал вдруг явить уступчивость и позволить кипрской иерархии «по икономии» согласиться с определенными условиями, поставленными латинскими захватчиками. Как только это решение стало известно, толпы разгневанных клириков, монахов и мирян ворвались в зал заседаний Синода и заявили, что подчинение латинянам является предательством веры, и потребовали от Патриарха отмены решения. Патриарший Синод, оказывая уважение совести верующих, отозвал принятое по икономии решение!^xxxii

Итак, совершенно ясно, что когда не соблюдаются вышеуказанные условия, мы имеем «прелюбодейчище»^xxxiii, «безместную»^xxxiv, «злую и поддельную» икономию, «уже не икономию, а вину беззакония и преступления божественных правил», по словам преподобного Феодора Студита^xxxv.

2. Совместная молитва с еретиками и церковная икономия

Уже говорилось, что икономия имеет отношение не только к внутренней жизни Церкви, но, как замечает Вселенский Патриарх Варфоломей, «вопрос икономии — не просто вопрос дисциплины и порядка канонического права, он имеет ещë и богословское, в особенности экклезиологическое измерение, на которое нельзя не обращать внимания. В пределах этого богословского измерения икономии становится возможным еë применение в отношениях Православной Церкви с находящимися за ее пределами христианами»^xxxvi.

Безусловно, в рамках данной работы невозможно исчерпывающе рассмотреть вопрос церковной икономии в межхристианских отношениях (напр., признание «таинств»^xxxvii, совместное участие в Евхаристии или интеркоммунион, принятие еретиков, объединение в единую Церковь, изложение догматов), поэтому мы строго ограничимся вопросом приемлемости или неприемлемости совместной молитвы с иноверцами.

Изучая соответствующие тексты святых Отцов Церкви и выдающихся канонистов, можно с легкостью увидеть, что они охотно готовы применять многоразличную икономию, если какой-либо еретик откажется от заблуждений и пожелает вернуться в Церковь^xxxviii, тогда как в противном случае они чрезвычайно сдержаны — вплоть до полного отказа от использования икономии ради совместной молитвы с еретиками.

Конечно же, они намного более строги и категоричны, когда запрещают православным намеренно входить в храм еретиков для совместной молитвы с ними (при любых обстоятельствах и нуждах), в то время как некоторые из них проявляют снисхождение и по икономии позволяют еретикам присутствовать на православном богослужении. Но никогда и ни в коем случае не допускается какое-либо участие еретиков в богослужебных действиях. Такое снисходительное отношение Отцов и применение ими икономии объясняется исключительно их пастырской заботой: «Употребляют икономию ради того, чтобы не оттолкнуть, но приобрести мирно хотя бы мало братий, ради которых всех Спаситель и Владыка наш пролил Свою Кровь»^xxxix.

Давайте рассмотрим более подробно некоторые случаи:

1.    Может быть, «теснота места» позволяет по икономии совместную молитву с еретиками?

«Нет!», — говорит патриарх Антиохийский и «священных канонов именитейший толкователь»^xl Феодор Вальсамон, отвечая на вопрос Марка Александрийского: по причине «тесноты места», то есть недостаточного числа православных храмов и множества еретических, «безопасно ли совершить какое-либо священнодействие или помолиться вместе с еретиками … в их церкви, или же, что ещë хуже, в нашей?». Вальсамон, сопоставив 65-е правило свв. Апостолов, а также 6-е, 33-е и 34-е правила Лаодикийского Собора, отмечает: «Да будут анафема отходящие к ним (еретикам). Посему и мы считаем, что не только отлучению и извержению повинны миряне и клирики, молящиеся в церкви православной или еретической, или еще где-либо с еретиками … но и бóльшему наказанию, чем реченные правила повелевают», — и заключает — «ибо теснота мест и многочисленность еретиков не отменила неприкосновенности Православной веры»^Xli.

2.    Когда нет православного храма, разрешается ли по икономии совместная молитва с еретиками?

«Нет!» — отвечает Патриарх Константинопольский свт. Никифор Исповедник, предлагая выход в случае неимения Православных храмов: разрешается, если есть необходимость, использование храмов, освященных еретиками, но этот храм должен тогда считаться «простым домом»: «В церкви, основанные еретиками, можно входить лишь по нужде как в простой дом, и только, когда на средину поставлен будет крест, тут можно будет и петь; однако, в алтарь нельзя входить, ни кадить, ни молиться, ни возжигать лампад или свечей»^xlii. Здесь совершенно очевидно, что и он не считает допустимой совместную молитву с еретиками, а говорит только об использовании храма (церкви) в качестве помещения, где можно совершить православное богослужение. Такая практика сегодня применяется в диаспоре, когда используются богослужебные здания инославных, но для совершения Православной Божественной Литургии как «в простом доме по нужде»: в таком случае употребляется священный антиминс.

3.    Может быть, при «насильном принуждении» допускается по икономии совместная молитва с еретиками?

«Нет!» — утверждает Никифор Григора (XIV в.). На вопрос своего ученика Агафангела «дозволено ли с кем-либо из иноверцев помолиться, когда будут и силою склонять к тому» он отвечает категорически: «Лучше под открытым небом, в пустынях и в горах приносить Богу чистое и непорочное служение, чем, находясь в общении с нечестивыми еретиками, входить в их великолепные и украшенные золотом храмы!»^xliii .

4.    Прп. Иоанн Лествичник увещевает «сильных, горячих и твердых в вере» христиан, когда они призываемы бывают неверными, которые их уважают и почитают, [для познания православной веры] по икономии не отказывать им, но сохранять с ними общение и даже вкушать вместе пищу во славу Господа с дальней целью помочь им^xliv. Однако он ничего не говорит об употреблении икономии в отношении совместных молений с еретиками.

5.    В каких же случаях по икономии разрешается присутствие Православных в церквах еретиков и участие в их службе?

        i.            Как мы говорили в первой части работы, запрещается вход в Церкви еретиков для «моления», «молитвы, или для врачевания» (правило 65-е Св. Апостолов и 9-е Лаодикийского Собора). Следовательно, не только по икономии, но и по акривии не запрещается «наблюдение за молитвенными служениями иноверцев со стороны рядовых членов Православной Церкви, (которое) также может быть истолковано как акт благожелательности»^xlv, либо присутствие там исключительно по церемониальным или общественным поводам.

      ii.            Свт. Никифор Исповедник упоминает о том, что разрешается вход в «усыпальницы святых» (мартирии), даже если они заняты еретиками, для поклонения святым мощам, но не для совместной молитвы с еретиками, «разве по необходимости, только для поклонения мощам святого, можно войти»^Xlvi.

    iii.            Духовник [императора Иоанна VIII Палеолога] кир Григорий (член православной делегации на Ферраро-Флорентийском Соборе) по такому случаю говорит: «Я когда в храм латинян войду, не буду поклоняться их святым, которые там, ибо я их не признаю. Христа разве что одного признаю, но, не зная, как это показать [иначе], изображу на себе крестное знамение и поклонюсь. Только лишь одному Кресту, который изображаю, я поклонюсь и ничему другому, что там увижу»^Xlvii.

6. В каких же случаях по икономии разрешается присутствие еретиков на нашем православном богослужении?

Повторимся, что хотя каноническое Предание нашей Церкви категорически запрещает участие православных в службе еретиков, вместе с тем оно более снисходительно в отношении вхождения по икономии еретиков в православные храмы:

i.        Практика акривии, как говорилось ранее, требует, чтобы в богослужении нашей Церкви участвовали только еë члены, а не еретики или некрещеные. Однако по икономии разрешается присутствие еретиков или даже нехристиан на православной службе — не исключая и Божественную литургию — когда с их стороны есть намерение ознакомиться с литургической жизнью нашей Церкви.  Ярчайшим примером является посещение Божественной литургии в храме Святой Софии в Константинополе русскими посланцами-язычниками, за которым последовала христианизация всего русского народа.

ii.              Также свт. Иоанн Златоуст приглашает еретиков в храм, где он обращается ко всем с надеждой на то, что они возвратятся к истине Церкви: «Здесь призови ко мне еретика, присутствует ли он, или не присутствует. Если он присутствует, то пусть поучается от нашего голоса; а если не присутствует, то пусть узнает через вас слушающих»^Xlviii.

iii.                      Расширяя приведенное выше речение свт. Никифора Исповедника относительно вхождения в еретические храмы для поклонения находящимся там святым мощам, можем допустить, что позволительно также вхождение еретиков в православные храмы для поклонения святым мощам, которые мы храним и которые также почитаются ими. Такого рода запрет на вход и поклонение святым мощам был бы, безусловно, далек от истинного церковного духа. И, конечно, когда еретики «возвращают» в нашу Церковь святые мощи, законы гостеприимства и благодарности требуют их присутствия по икономии на соответствующих церковных мероприятиях, но, разумеется, без действенного участия в православном богослужении.

iv.   Патриархи Константинопольский Геннадий Схоларий,^xlix Иерусалимский Досифей^l и Архиепископ Охридский (Болгарский) Димитрий Хоматиан^li, говоря о тех еретиках, которые с уважением приходят на нашу православную службу и просят нашего благословения, советуют нам не прогонять их, а, напротив, даже предлагать им антидор^lii и окроплять святой водой. Характерно, что патриарх Геннадий, хотя и разрешает православным преподавать благословение еретикам, однако удерживает их от обращения к еретикам за благословением и освящением! «Довольно убо есть, что вы не испрашиваете от них освящения, потому что они иноверные и отделившиеся от нас». Димитрий Охридский чувствует необходимость обосновать это своë наставление, говоря, что «такое общение имеет смысл ради того, чтобы привлечь хотя бы немногих из них к нашим нравам и догматам»^Liii.

v.                  Ещë один случай позволительного по икономии участия еретиков в православном богослужебном последовании предусмотрен при совершении по икономии православным священником отпевания и погребения инославного усопшего, когда нет пастыря того вероисповедания, к которому принадлежал умерший […].^liv,lv

     vi.        Конечно, сегодня с изменением условий общественной жизни все чаще даже и на приходах наблюдается участие инославных в православном богослужениии. Рассуждения приснопамятного архимандрита Епифания Феодоропулоса показывают самый верный подход со стороны ответственных пастырей: «если … захочет еретик прийти, мы, конечно, не прервем службу и не вызовем полицию. Мы продолжим службу и после ее окончания подойдем к инославному и вежливо расскажем ему, что говорят по этому поводу священные каноны Православной Церкви, и внушим ему, что в другой раз следует относиться к ним с уважением. Мы никогда бы не пришли в инославный храм во время службы, соблюдая со всею строгостью св. каноны. Что же касается входа инославных в наши церкви, небольшая гибкость в духе церковной икономии не повредит»^lvi.

3. Исключения в каноническом предании

Исключением в единодушной позиции церковных писателей относительно совместной молитвы с еретиками по акривии или по икономии являются мнения канонистов конца XII в. Архиепископа Охридского (Болгарского) Димитрия Хоматиана или Хоматина и Иоанна Китрского. Подробнее:

1. Согласно Димитрию Хоматиану^lvii:

а. Допустимо рукоположение православного священника от еретического епископа: «Еретиков … хиротонии для православных приемлемы, согласно Отцов преданию, или искони православных, или сделавшихся [таковыми] из тех, что были рукоположены ими (еретиками)»^lviii!

б. Без всяких препятствий православные клирики или миряне могут молиться в церквах латинян и поклоняться там мощам святых: «В них (латинские храмы) наши входяще, как из священного чина, так и мирские, молитвы творят к Богу и почитаемым в них святым подобающее поклонение и честь воздают, и смущению тут никакому не должно быть, что храмы суть под латинянами»^lix.

в. Мнение, что не позволительно преподавать Святое Причастие латинянам (которое поддерживает Вальсамон), не было принято как «много имущее строгости и нетерпимости, и несправедливой укоризны латинских законов и обычаев»^Lx.

г. Не предлагается Общая Чаша, поскольку «невозможно, чтобы с обеих сторон нарушался обычай (использования в таинстве Евхаристии опресноков у латинян и квасного хлеба у православных)»^lxi. То есть это просто вопрос различия обрядов и ничего больше…

Объяснение позиции Хоматиана.

а. Представляется, что Хоматиан признаëт единственным серьезным различием между православными и латинянами только «новшество в Символе Веры, которое они ввели». Прочие различия подпадают под «обычаи … насажденные Западными Церквами, которые нас разделить никак не могут»^Lxii.

б. Очевидно, что несмотря на особую строгость в отношении заблуждения Филиокве, он не считает латинян еретиками^lxiii, поскольку «многие из учëных мужей говорят, что этот вопрос не обсуждался соборно, и они не как еретики отверженные перед всеми сделались, но [остаются] нашими сомолитвенниками и сотрапезниками». Для Хоматиана есть просто некие несущественные различия в обычаях, которые можно было бы оправдать «стойким народным^lxiv убеждением» или «народным известным упрямством и гордыней, и многими от варваров воспринятыми нравами»^lxv.

в. Эти взгляды Хоматиана составляют богословское основание его умеренной и снисходительной позиции в отношении еретиков^lxvi. Характерно, однако, что он не подкрепляет их каноническим и прочим церковным преданием, а ссылается на взгляды некоторых отцов, чьи имена не называет, разве что Феофилакта Болгарского^lxvii: «некоторые, самое великое человеколюбие явившии», «к которым наши приближаются», «многие из учëных», «говорят … говорящим». Сам он принимает взгляды «учëных» и на их основании строит свое умозаключение, однако этим, видимо, не удовлетворяется полностью. Поэтому-то он и часто упоминает «церковную икономию» и считает необходимым обосновать свое мнение дополнительными, но в конечном итоге противоречивыми аргументами, так как:

Ι. Если латиняне — не еретики и их обычаи приемлемы, по какой причине епископ, когда его зовут и он идет, [этот] «архиерей, которому доверяют и которого приглашают, предпочитает икономию, подобающую устроению душ?»;

ΙΙ. Если латиняне — не еретики, какой смысл имеет последняя фраза, которой он завершает означенные свои ответы: «употребляют икономию, к тому, чтобы не оттолкнуть, но приобрести мирно хотя бы мало братий?»;

Очевидно, что обращающийся к икономии, чтобы оправдать богослужебное общение с латинянами, в сущности соглашается с тем, что латиняне если не еретики, то по крайней мере раскольники, поскольку в противном случае не существовало бы никакой канонической проблемы, которая нуждалась бы во врачевании икономией!

г. Кроме того, стоит обратить внимание на слова Хоматиана о том, что «некоторые латиняне не так уж и сильно отличаются от нас в вере и церковных обычаях, и бывают, как кто-то сказал, потому колеблющимися»^lxviii. Также он отмечает, что латиняне, которые приходят на Божественную Литургию православных и просят «квасной причаститься от нас святой просфоры, как явствует, не обращались бы к священнодействиям, совершаемым по‑нашему, если бы не пренебрегли опресноками и не считали бы их употребление маловажным»^lxix. Из того, что говорит Хоматиан, очевидно, что в то время (конец XII в.) ещë не прекратилось полностью общение между Востоком и Западом и [православными] ещë не были осознаны до конца ересь латинян и совершенное отсечение их от тела Кафолической (Соборной) Церкви^lxx, или даже были некоторые небезосновательные надежды на воссоединение разделившихся. Таким «колеблющимся» и «пренебрегающим опресноками» Хоматиан предлагает по икономии преподавать антидор и считает позволительным православному архиерею приходить на их собрания. Несмотря на все это, он, конечно же, чувствует необходимость объяснить причину своего предложения, говоря, что «таким общением возможно привлечь хотя бы немногих из них к нашим нравам и догматам»^lxxi. Он советовал поступать подобным образом по икономии, как поступали и «многие из учëных», единственно ради тех, которые еще не закоснели в ереси и благосклонны к Православной Церкви, «употребляя икономию к тому, чтобы не оттолкнуть, но приобрести мирно хотя бы мало братий, ради которых всех Спаситель и Владыка наш пролил Свою Кровь»^lxxii.

Подытоживая позицию Димитрия Хоматиана Охридского, можем сказать, что он очень снисходительно и терпимо относился к латинянам, с одной стороны, по причине присущей ему кротости ко всем, и поскольку он, как о нем повествуется, «в применении закона, был смелым его толкователем»^lxxiii, а с другой стороны — по той причине, что в ту историческую эпоху, когда он жил, догматические отклонения латинян ещë окончательно не оформились и не было полностью разорвано церковное общение между Восточной Православной Церковью и Римской^lxxiv. Его целью в этот критический период было избежать дальнейшего разделения и привлечь тех, кто ещë не покинул совершенно лоно Соборной Церкви. Эти пастырские побуждения привели его также к крайним и богословски необоснованным взглядам, которые никогда не получали канонического авторитета в Церкви и никогда не имели никакого, пусть даже и незначительного, применения в еë жизни (о Божественной Евхаристии^lxxv, о действительности рукоположений православных, совершенных еретическими епископами, о совместной молитве с еретиками, о том, что латиняне — не еретики и т.д.)^lxxvi.

2. Иоанн Китрский^lxxvii на вопрос Константина Кавасилы, архиепископа Диррахийского, позволительно ли погребение православных в латинских храмах и возможно ли совместное отпевание православными и латинскими священниками, ответил, что «не противно, стало быть, и никак благочестию не вредительно погребать латинян в греческих храмах и отпевать вместе греческим и римским священнослужителям как латинян, так и греков», потому что «не место [погребения], но Бог решает участь мертвых, и латинское отпевание — не их собственное, а совершается по тем же, что и у нас, божественным Писаниям»^Lxxviii.

Вышеприведенное мнение Иоанна Китрского представляется особенно проблематичным с канонической точки зрения, поскольку:

а. Иоанн Китрский занимался преимущественно вопросом, имеет ли значение для посмертной участи человека место его погребения. Он решительно отвечал, что это абсолютно безразлично, поскольку святые мощи многих мучеников их истязатели «повергли в места, наполненные нечистотами, но данная святым благодать от этого нисколько не умалилась» и, напротив, погребение в наших святых храмах многих нечестивых [императоров, как, например, Юлиана Отступника в храме свв. Апостолов,] не избавляет их от нечестия и от вечного огня адова.

б. Относительно вопроса о совершении отпевания латинянами усопших православных он отвечает очень поверхностно, что в этом нет абсолютно никакой проблемы, поскольку «у них пение — не их собственное (εθνική), а совершается по тем же, что и у нас, божественным Писаниям»! Для известного толкователя канонических положений, а также для церковного порядка достаточного только этого условия?! Разве будет еретик использовать в своей службе какие-то особые «национальные» молитвы? Разве не все молитвы еретиков взяты «из наших божественных Писаний»?

в. Следует обратить внимание, что хотя Иоанн Китрский является толкователем правил, в данном случае он их полностью игнорирует и его нисколько не волнует (он не задается даже простым вопросом и нигде не говорит о том), что правила Церкви категорически запрещают совместную молитву с еретиками и раскольниками! Он говорит о совместной службе «греков и латинян», как о чëм-то само собой разумеющемся и безупречном!

г. В начале своего ответа он отмечает, что между нами и латинянами имеется только два принципиальных разногласия: главным образом в учении о Святом Духе и в меньшей мере в вопросе служения Литургии на опресноках. Всë прочее — «у них и у нас общее» («чтение Писаний, церковные молитвы и пение, Божии храмы, поклонение Кресту и св. иконам»). Очевидно, он не считает латинян не только еретиками, но даже и раскольниками! Поэтому канонический запрет «не подобает молиться с еретиками или раскольниками» его не касается и не упоминается среди его вопросов и ответов!

д. Мы хотим особо подчеркнуть, что Иоанн Китрский ничего не говорит о практике церковной икономии, чтобы подтвердить этот свой ответ, так как он не считает, что по акривии строго запрещена совместная молитва с латинянами!

Несомненно, приведенные выше взгляды Иоанна Китрского не имеют основания в Предании нашей Церкви и лишены какой бы то ни было канонической аргументации. Поэтому и «не видно, чтобы эта практика стала преобладающей; с другой стороны, не имеется и свидетельств, подтверждающих вышесказанное, кроме того, что предъявил спрашивающий его, согласно которому погребают “православных греков в латинских церквах, и отпевают их вместе греки и латиняне”»^lxxix.

3. К сожалению, позже, в период турецкого и венецианского владычества, православные пастыри совершили серьезные отступления; среди прочих называются: поминание и признание латинских епископов, признание папского первенства, отдельные случаи совместного служения, смешанные таинства, совершение таинств над еретиками, погребение еретиков, обучение в школах еретиков, предоставление права исповеди и преподавания папским капуцинам и протестантам. Даже митрополиты и монахи исповедовались латинянам! А в середине XVII века «афонские монастыри неоднократно приглашали иезуитов учредить на Святой Горе Афон школу для духовного совершенствования монахов»!^lxxx Как свидетельствует преп. монах Василий Григориатский, «тогдашние трудные обстоятельства в сочетании с жëсткой западной пропагандой значительно ослабили сопротивление порабощенного православного духовенства и народа, который находился в глубоком невежестве и темноте. События того времени показывают невежество и замешательство некоторых православных в их отношениях с инославными, изменение их церковного сознания и потерю православной духовной чуткости»^lxxxi.

Конечно, немыслимо утверждать, что вышеперечисленные отступления во времена кризиса и упадка нации достойны подражания или могут послужить оправданием для нас сегодня! Ведь, как отмечает о. Василий Григориатский, великие Отцы Церкви того времени (Пахомий Русанос, Досифей Иерусалимский, Евгений, Хрисанф и Косма Этолийские, Макарий Патмийский, Афанасий Паросский, Никодим Святогорец, Максим Грек) вели безпримерную борьбу за то, чтобы передать, насколько это было возможно, православному народу духовный свет и защитить его от папской пропаганды, которая буйствовала с целью «прельстить несведущих». Преподобный Никодим обличал «латиномудрствующих» своего времени или «незванных защитников латинского лжекрещения»^lxxxii, как он их называл, и болезновал по поводу умножившихся к тому времени подмен, искажений и неправильного толкования священных канонов и «смертоносного и причиняющего душевную погибель плода», порожденного ими. Кроме того, не нужно забывать, что отдельные взгляды или даже действия некоторых православных (хотя бы и клириков) не являются критерием Церковной Истины, а, как подчëркивает прот. Георгий Металлинос, «выражением православного самосознания служат деяния только истинных православных, т. е. святых боговидцев»^lxxxiii. Преподобный Феодор Студит идет еще дальше, говоря, что даже решения соборов могут не выражать истины Церкви, поскольку «собор — это не просто собрание епископов и священников, хотя бы их и было много … но собрание во имя Господа, для мира и соблюдения правил и для того, чтобы связывать и разрешать не как случится, но как следует по истине, по правилу и по точному рассуждению»^lxxxiv.

В заключение можем сказать, что «не только сослужение и совместные священнодействия, но и сам вход в храмы инославных ради молитвы запрещается «по акривии». «По икономии» же, согласно вышепредставленным каноническим положениям, разрешается вход в еретические храмы «ради поклонения святым мощам», но не общая молитва, а тем более совместное священнодействие и сослужение с инославными клириками»^lxxxv. Напротив, в то время, как каноническое Предание нашей Церкви категорически запрещает участие православных в богослужении еретиков, оно более уступчиво, как было сказано выше, в отношении присутствия по икономии еретиков на православных богослужениях. Поскольку в сущности это то же пастырское снисхождение к еретикам, которое проявляли всегда Отцы Церкви: «по мановению и внушению Духа Божия, они избирали за лучшее поступать с вышеупомянутыми людьми (донатистами) кротко и мирно… может быть тогда, как мы с кротостью собираем разномыслящих, по слову апостола, даст им Бог покаяние в разум истины, и да освободятся от сетей, которыми уловил их диавол в свою волю»^lxxxvi.

4. Церковное домостроительство или «коварство и худая икономия»^lxxxvii

Однако, к сожалению, в последние десятилетия не только значительно участились случаи совместных молений с еретиками, но это грозит стать нормой^lxxxviii. Действительно, развитие экуменической «экклезиологии»^lxxxix, с помощью которой пытаются «богословски» обосновать подобную антиканоническую практику, в сочетании с привнесением в церковную жизнь обычаев и методов из области общественных отношений привели к явлениям, которые глубоко огорчают Народ Божий. Характерным примером этому является то, что произошло во время последнего визита Папы в Константинополь в день празднования памяти св. апостола Андрея Первозванного (престольный праздник Вселенского Патриархата) 30.11.2006. Я имею в виду не встречи и мероприятия (беседы, совместные заявления, приветствие с балкона и т. п.), произошедшие вне Патриаршего храма Святого Георгия, а все то, что произошло внутри храма, переходя все дозволенные границы допустимого общения с инославными в Церкви:

- встреча Понтифика словами «благословен грядый во Имя Господне»;

Можно ли, в самом деле, приветствовать ересеначальника возглашением, которое обращено исключительно к Лицу Самого Господа?

- обращение к нему как к законному Папе и Епископу Римскому и вознесение молитвенных прошений о нëм^xc.

Безусловно, на встрече глава Римско-Католической Церкви будет именован «Папой и Епископом Римским», званиями, которые по богословской акривии он не может иметь, поскольку является еретиком^xci. Таким образом, оба титула — «Папа Римский» и «Епископ Римский» — используются как termini technici (специальные термины) или, по крайней мере, как выражение любезности-учтивости по отношению к гостю и общепринятая форма приветствия, не имеющая богословского и экклезиологического содержания. В таком же смысле и инославные общины называются «Церквами» — не по церковной акривии, поскольку единственной Церковью была, есть и будет Единая Святая Кафолическая (Соборная) Церковь^xcii.

В предании нашей Церкви наряду с акривией существует также и вежливость и икономия: известно, что свт. Кирилл, хотя и обличал в очень суровых выражениях Нестория за его заблуждения, однако же называл его «честны́м»^xciii, «честнейшим»^xciv, «благоговейнейшим епископом»^xcv и обращался к нему со словами «твое благоговеинство»^xcvi.

Но совершенно иное — молебное пение и поминание еретика в качестве законного Папы и Епископа Римского вместе с Патриархом Константинопольским во время церковной службы в Патриаршем храме! Можно ли охарактеризовать вышеописанное как учтивость, или перед нами косвенное признание сборища еретиков как Церкви Христовой, а их главы как каноничного архиерея? Но если так понимать происходящее, не чуждо ли это святоотеческому преданию и не опровергает ли в целом такое поведение Православное учение о Церкви?

• От совместной молитвы к совместному служению.

К сожалению, совместная молитва в Константинополе не закончилась простым молением, а перешла в несуразное совместное богослужение. Во время торжественной Патриаршей и Соборной Божественной литургии на престольном празднике Вселенского Патриархата^xcvii Папе было предоставлена честь произнести Молитву Господню (Отче наш)^xcviii, перед ним кадили, как если бы он был каноничным Епископом^xcix, и — самое главное — он принял от Патриарха и ответил ему лобзанием мира^c перед Святой Анафорой, — литургические действия, которые могут совершать только сослужащие священники и архиереи!

Позвольте же нам задать некоторые вопросы:

• Когда время Патриаршего богослужения какой-либо клирик (иерей, епископ или даже Предстоятель Автокефальной Церкви) не литургисает, а молится со всеми остальными в алтаре, будет ли обмениваться с ним лобзанием мира священнодействующий Вселенский Патриарх? Конечно же, нет — ведь по Уставу лобзание мира полагается только между сослужащими! Как же тогда дается лобзание Папе? Значит Папа сослужит Патриарху?
• Допустимо ли использовать лобзание мира — момент наивысшего проявления единства в истине и любви — в целях иных, нежели те, кои были определены нашим литургическим преданием^ci (напр., низводить его до акта любезности и обходительности, до сферы чувств или церковной политики)?
• Лобзание мира — это действие, ни к чему не обязывающее, или требующее «в единомыслии исповедать» догмат о Святой Троице и богословие в том виде, в каком оно сформулировано в Символе Веры? Когда нет исповедания общей веры — поскольку нет единомыслия в догматах — чему служит лобзание православного Архиерея и ересеначальника?
• С каких пор еретик может молиться на богослужении как православный христианин, как действительный член Церкви?
• Возможно ли, чтобы еретик, да еще и начальствующий над еретиками, представлял православный народ на Божественной литургии, читая Молитву Господню от имени полноты нашей Церкви?
• Для прочтения Молитвы Господней в собрании верующих разве не нужно иметь «единство веры»? Есть ли у нас такое единство с Папой?
• «Отче наш» — самая важная молитва, подготавливающая народ к принятию «хлеба насущного», подаваемого в Божественной Евхаристии^cii. Может ли на Божественной литургии, которую совершают православные, молиться о даровании нам этого Хлеба такое лицо (Папа Римский), которому строго запрещено причащаться от Божественной Трапезы? Какой смысл тогда имеет эта молитва?
• Поскольку Папа не просто присутствовал, а принимал деятельное участие в Божественной литургии, почему он в конце не причастился? Возможно, кто-то ответит, что это не разрешается установлениями нашей Церкви, так как он инославный! А тогда остальное, что он делал, разрешается?! Какое каноническое положение или кто из святых отцов нашей Церкви позволяет еретику во время Божественной литургии читать «Отче наш», совершать перед ним каждение как перед служителем, обмениваться лобзанием мира и т. д., и запрещает ему причащаться?
• Как согласуется все вышеперечисленное с известной позицией нашего Вселенского Патриарха, что «не может быть общения в таинствах прежде достижения полного единства в вере … Шаг к единству через признание таинств — это шаг назад … Общение в таинствах без единства веры похоже на банкноты без обеспечения золотом»?^ciii Или может быть под «общением в таинствах» подразумевается только момент Причащения, а не вся Божественная литургия верных? Допустимо ли такое рассечение Божественной литургии с точки зрения богословия?
• Спросим, наконец, при всём нашем уважении, не задавался ли вопросом Предстоятель той Божественной литургии, на каком положении церковного права, которое должно быть согласно с единодушным мнением святых и Соборов, основывается подобная практика предоставления еретику возможности деятельного участия в Православной Божественной литургии, когда всё Предание нашей Церкви, все Отцы, все Поместные и Вселенские Соборы — без какого-либо исключения — абсолютно категоричны и строго запрещают это, грозя крайне суровыми каноническими прещениями?

Но, может быть, все вышесказанное можно оправдать как совершённое по икономии? Может быть, по икономии разрешается, хотя бы такое «неполноценное» сослужение Папы–Патриарха? Ответ — категорически НЕТ! Никогда, нигде и никто из Святых Отцов не разрешил бы признанному еретику, да еще и ересеначальнику — пребывающему в ереси — участвовать в Божественной литургии!

К тому же, какая крайняя необходимость была в «сослужении» с Понтификом? Действительно ли церковный порядок презрелся «ради бóльшей пользы и благоустроения»^civ, которых невозможно было достичь другим образом? Какую, в конце концов, выгоду должна была получить Церковь, оправдав совместную молитву с Папой? Итак, не существует никаких предпосылок для применения икономии, которые бы оправдали соучастие Понтифика в православном богослужении!

Впрочем, и сам Вселенский Патриарх вполне определенно отзывается о «евхаристическом общении» с инославными: «Вся эта проблема, в сущности, церковная, и было бы целесообразным и полезным по поводу экуменического диалога сказать прямо, […] что евхаристическое общение между православными и неправославными, которого так желают некоторые, при существующем и доныне расколе, неприемлемо даже по икономии для Православной Церкви»^cv. И конечно же, «евхаристическое общение» не начинается со слов «со страхом Божиим, верою и любовию приступите» и не заканчивается на «Спаси, Боже, люди Твоя»…

Следовательно, не будет преувеличением применить и к этому случаю совместной молитвы Патриарха и Папы слова прп. Феодора Студита: «Уже не икономия, а вина беззакония и преступления божественных правил»^cvi. Или, прилагая к современной действительности, повторить за монахами-святогорцами: «Но допустим ли это как благоразумное приспособление (икономию)? Как же допустить икономию, которая сквернит священнодействие…? И что могло бы быть вреднее такой икономии? То общение и в одном пункте есть очевидная потеря и расстройство всей правоты. Ибо принимающий еретика подлежит тому же осуждению, как и он; и входящий в общение с отлученными сам да будет отлучен, как нарушающий церковное правило»^cvii.

Следует отметить, что вышеозначенное беспокойство выказывают отнюдь не ревнители веры — «упрямые лжебратья, собирающие группы фанатиков, якобы защищающие «законные обычаи», но на самом деле пребывающие в плену религиозного недоверия, неоманихейского фундаментализма, преувеличенной метафизической ответственности и разыгрывающие пустой, ничтожный спектакль, чтобы собирать вокруг себя свои собственные секты, спекулируя на тему «чистоты веры»^cviii. (Как печально, что эти слова произносятся православным иерархом в присутствии Патриарха, представителей Автокефальных Православных Церквей и инославных на престольном Празднике Патриархата, одним словом — перед всеми верующими, которые придерживаются — в большей или меньшей степени — осмотрительности в диалогах!). Напротив, встревожены сами сторонники межхристианских диалогов и экуменического движения; они признают такое поведение лишенными всякого богословского основания, что в итоге делает богословский диалог бессмысленным. Архиепископ Австралийский Стилиан (Харкианакис) — на протяжении двадцати лет сопредседатель Смешанной международной комиссии по богословскому диалогу с римо-католиками — упоминает в своей речи от 10.05.1985 о «трагических ошибках», которые были допущены в этом отношении: «Прежде всего, возобладала чрезмерная любовь к Риму, которую проявляли разными способами, безответственно и абсолютно без всякого богословского исследования. …. Многие иерархи, к сожалению, … спешат облобызать друг друга в священнейший момент Божественной Евхаристии, когда мы говорим «возлюбим друг друга» … Это момент, когда мы выражаем величайшее и глубочайшее единство только между сослужащими литургию (архиереями и священниками). Литургисающие не имеют права целовать даже единоверных иерархов и прочих клириков, которые находятся в алтаре. Но все же есть православные иерархи — излишне называть имена — которые с благими намерениями, не давая, однако, себе отчета, насколько тяжелую богословскую ответственность несут они в этот момент, дают целование инославным клирикам; в то же самое время остается без ответа вопрос, почему они не причащаются из единой Чаши? Зачем, в таком случае, они целуют инославных? … Еще одна ошибка, не менее трагическая, заключается в том, что в своем старании показаться любезными православные иерархи, к сожалению, часто называют Папу «первым епископом христианства». И это еще одна богословская ложь. Папа, […] отпавший от Православной Церкви, не является в Ней ни первым среди равных, ни даже равным среди равных! Место Папы — даже не за самым последним православным епископом, ибо нынешний Папа находится в расколе и ереси. Это настолько очевидно, что даже не подлежит обсуждению … «Председательствующий в любви» не может, согласно православному учению, занимать Римскую кафедру, как он её сейчас занимает. Когда так говорят — это безответственные слова. И, к сожалению, они производят много шума, много вреда и не приносят никакой пользы. Таким образом, мы создаем видимость, что спешим достичь интеркоммуниона, общения в таинствах с инославными ... Именуя Папу или Рим святоотеческими титулами, наполненными известным содержанием, мы только наносим вред и нисколько не помогаем диалогу. Это просто-напросто ложь, богословская ложь, когда мы используем такие обращения»^cix.

5. Упразднение священных канонов!

Когда «богословских» аргументов оказывается недостаточно для того, чтобы оправдать совместные молитвы с еретиками, прибегают к полному отрицанию всех правил и действующей доныне церковной практики как якобы устаревших и неприменимых сегодня.

К сожалению, все чаще забывается то, что «каноны, направляющие жизнь Церкви «в её земном аспекте», неотделимы от христианских догматов. Они не являются формальными установлениями юридического характера, какими главным образом их считают, но представляют собой применение догматов Церкви и Ее богооткровенного предания ко всем областям практической жизни христианской общины»^cx. Поэтому «верность апостольскому Преданию, исповедание веры, жизнь и творчество — все это ограждается канонами... С того момента, как догмат утрачивает для нас своё значение, мы приходим к полному небрежению и канонами Церкви. Так, Л. Успенский пишет: «Мы вдруг «поняли» то, чего не понимали св. Отцы: что каноны — человеческие изобретения, а не претворение в жизнь догматов Церкви. «Соборы, каноны — всё это отжившее», и теперь прерогативы Собора («изволися Духу Святому и нам») переносятся каждым на себя»^cxi.

А. Митрополит Писидийский Мефодий (Фуйас — бывший Архиепископ Фиатирский) отмечает: «Выше канонов — учительствующая и законодательствующая на основании Священного Писания Церковь»^cxii. «Использование церковной икономии зависит не от законных установлений и предписаний, а от особой привилегии Церкви, Которая есть столп и утверждение истины ... Церковь на пути осуществления своего апостольства как во внутренней своей жизни, так и вовне благодаря попечению о ней Святого Духа свободна преступать это самое догматическое учение независимо от того, что происходит во времени, [Церковь] зависит только от Святого Духа, а не от истории. Учение не формирует сознание Церкви — оно и есть это самое сознание её»^cxiii. «Церковь — это древо, которое продолжает развиваться и ни по какой причине не прекратит свой рост. Поэтому, думаю, не будет правильным каждый раз спрашивать, что говорят по тем или иным вопросам Святые Отцы, и поступать и нам так же»^cxiv. «Церковь не ограничена тем учением, которое мы получили из прошлого, и мы не должны рабски следовать ему. Consensus Patrum (принцип «согласия отцов») не означает, что мы должны повторять то, что они говорили или делали. Потому что есть взгляды Отцов на важные богословские вопросы, которые сегодня нуждаются в пересмотре» ^cxv. «Перед православными богословами стоит первоочередная задача более глубоко раскрыть природу Церкви в сравнении с тем представлением, которое имеется сегодня, какое было во времена святого Киприана … Мысли церковных наставников прошлого, какими бы удачными они ни были, стоя́т не выше Священного Писания»^cxvi. «Об этом приснопамятный русский религиозный философ Л. А. Зандер писал: «Невозможно решить проблемы отношений с инославными, опираясь на каноны, которые касаются ситуаций и ересей, давно исчезнувших с горизонта»^cxvii.

Несмотря на то, что приведенные выше соображения — беспорядочные, неполные, довольно неясные и допускают разночтения, мы задаёмся вопросами: разве учение нашей Церкви не тождественно с Божественным Откровением, которое, будучи единым, выражается через Священное Писание, согласие Отцов (consensus Patrum), определения и правила Вселенских Соборов? Допустимо ли с богословской точки зрения отделять [от канонов] Священное Писание и, тем более, противопоставлять его канонам или святоотеческому (догматическому) сознанию? Не следует ли это понимать как расхождение Церкви с тем, что Её выражает?

Б. Архимандрит Варфоломей Архондонис (ныне Вселенский Патриарх), обращаясь к канонам, которые запрещают совместную молитву с еретиками, отмечает очень кратко в своей докторской диссертации «О кодификации священных канонов и канонических положений в Православной Церкви», Салоники 1970, с. 73: «Так же неприменимы сегодня и должны быть исправлены положения, регулирующие отношения православных христиан с инославными и иноверцами. Церковь не может запрещать вход в храмы инославных и совместную с ними молитву в тот самый момент, когда Она через своих представителей сообща молится об окончательном соединении с ними в вере, любви и надежде. Требуется больше любви, чтобы «оросить» многие канонические положения ради того, чтобы они «принесли живой плод». Надлежит сделать некоторые положения более человечными и реалистичными. Церковь не может и не должна жить вне места и времени».

Также Вселенский Патриарх Варфоломей в своей статье под названием «Проблема икономии сегодня» («The problem of Oikonomia today») в журнале «Kanon» 6(1983) Общества по изучению церковного права Восточных Церквей (Вена, Австрия), среди прочего, отмечает: «а) что касается известного взгляда, [согласно которому запрещена совместная молитва с еретиками,] его сторонники истолковывают буквально отдельные священные каноны, относящиеся к различным случаям и ересям, которые давно исчезли. Сегодня вокруг нас существует такая церковная реальность, которую нельзя игнорировать. Святой Дух, который «дышит, где хочет» (Ин. 3,8) и не ограничивается только историей прошлого, пребывает также и среди инославных»^cxviii.

Позволим себе некоторые замечания (разумеется, не упоминая лишний раз о том, что различие в подходе и даже полное несогласие с некоторыми мнениями или взглядами не означает потерю нами приличествующего уважения к Вселенскому Престолу, особенно когда речь идет о критике научных работ, такие как докторская диссертация или статья в научном журнале):

1. Очевидно, что в диссертации Вселенского Патриарха не предлагается пренебрежение и нарушение канонов, запрещающих совместную молитву с еретиками. Намечается просто их отмена при будущей кодификации канонического права нашей Церкви. Да, в вышеуказанной работе упоминается 2-е Правило Трулльского Собора, которое категорически предписывает: «Никому да не будет позволено вышеозначенныя правила изменяти, или отменяти, или кроме предложенных правил, приимати другия ... Аще же кто обличен будет яко некое правило из вышереченных покусился изменити, или превратити: таковый будет повинен против того правила понести епитимию». По этому поводу Вселенский Патриарх уточняет: «очевидно, что эти запреты касаются отдельных членов Церкви»^cxix — независимо от того, священники они или миряне .

2. Согласно вышеуказанной работе, никто — даже Поместный Собор Автокефальной Церкви — не может изменить или отменить священные каноны, поскольку «Церковь может изменить или упразднить древние каноны только на Вселенском соборе»^cxx. Таким образом, повторяет он, «мы ещё раз подчёркиваем, что священные каноны Вселенских соборов и утвержденные ими правила Поместных соборов и святых отцов не являются неизменяемыми, но являются неотменяемыми — по крайней мере, de jure — до того, как их не изменит или не отменит новый Вселенский собор»^cxxi, поскольку «аксиома церковного и вообще права состоит в том, что его положения можно изменять или отменять только на основании источника равного или высшего, чем тот, которым эти положения были закреплены»^cxxii, а вышеупомянутые св. каноны утверждены Вселенскими Соборами. А значит Вселенский Патриарх Варфоломей, следуя церковному преданию, приходит в своей работе к выводу, что каноны, которые запрещают совместную молитву с еретиками — поскольку они не были упразднены Вселенским собором или даже каким‑либо Поместным собором Автокефальной Церкви — остаются в силе и требуют от всех абсолютного уважения к их применению.

3. Кроме того, в вышеупомянутой диссертации недостаточно аргументируется предложенное изменение правил, которые регулируют отношения с еретиками (по сути, их упразднение, т. к. там отмечается, что «Церковь не может запрещать»), поскольку оно не основывается ни на каких экклезиологических или канонических причинах или доводах. Единственная причина — это то, что «они неприменимы сегодня»! Однако:

а. Если такой взгляд возобладает в жизни Церкви, значит мы на пути к отмене христианской нравственности или даже к самоупразднению самой Церкви, потому что Церковь таким образом превратится в «обуявшую соль» (Мк. 9, 50).

б. Невозможно, чтобы нарушение церковного порядка стало приемлемым, да еще и создало правовую норму (гр. κανόνας δικαίου), поскольку согласно 7-му правилу Двукратного Собора: «ничто вкравшееся, вопреки закону и порядку, не может восхищати себе преимущества дел, произведенных согласно с правилами». Согласно Вальсамону, «то, что вопреки правилам, недостойно подражания»^cxxiii, тогда как по Зонаре: «не по закону случающееся да не будет во вред и ниспровержение совершаемого законно»^cxxiv. Кроме того, Вселенский Патриарх Варфоломей в письме Патриарху Московскому обращает внимание на серьезнейшую опасность для «упорно нарушающих» Священные Каноны: «в каноническом порядке “скверно произошедшее не дόлжно брать в пример” к поддержанию последующих деяний, потому что священные каноны рано или поздно «карают» тех, кто с упорством их нарушает»^cxxv.

в. В вышеуказанной работе подчёркивается, что Церковь в наше время «через своих представителей сообща молится с ними (инославными) об окончательном соединении в вере, любви и надежде», поэтому и «неприменимы сегодня» соответствующие каноны. Однако не только «сегодня», но всегда Церковь молилась и молится «о соединении всех» и всегда на протяжении своей истории ^cxxvi она вела диалог с раскольниками, еретиками и даже c иноверцами, о многих из которых исполнялась её молитва «об окончательном соединении в вере, любви и надежде». Однако совместная молитва запрещалась всегда, и этот запрет всегда соблюдался с уважением! Почему правила нашей Церкви стали «неприменимы» именно «сегодня»?

г. О том, что не только возможно, но и необходимо сочетать межхристианские отношения с уважением к церковному преданию, говорит весьма сведущий в богословских диалогах протопресвитер Вселенского Престола о. Феодор Зисис, который предлагает единственно приемлемую церковным порядком линию поведения: «Существует и другой способ диалога и сближения с инославными, без смешения, совместных молитв и сослужения. Просто физическое присутствие по икономии, без какого-либо молитвенного или богослужебного участия ... Даже на общей встрече (в Ферраре) в начале богословских обсуждений отдельно молились латиняне и отдельно — православные^cxxvii, — порядок, который до сих пор сохраняется при проведении некоторых богословских диалогов»^cxxviii.

д. Не будем забывать также о том, что до совсем недавнего времени проводился богословский диалог с дохалкидонскими Церквами. Однако при этом никогда не заходила речь о совместной молитве с ними, поскольку эти церкви уважают церковный порядок в данном вопросе! Сообразовывание участников этого богословского диалога с каноническим преданием ни в чём не препятствовало развитию этого диалога. Так почему бы не применить эту же практику в контактах с римо-католиками или протестантами?

е. В духе предложений о. Феодора Зисиса и упомянутое ранее Окружное послание Патриаршего Синода при патриархе Афинагоре от 31 января 1952 г., адресованное Предстоятелям Православных Церквей, в котором он предостерегает представителей Автокефальных Церквей, участвующих в богословских диалогах, от совместных молитв, «которые противны Священным канонам и притупляют исповедническую чувствительность православных. В Окружном послании звучит призыв совершать по возможности чисто православные богослужения и молитвы, чтобы показать инославным красоту и величие православного богослужения»^cxxix.

ж. Во время VII Генеральной Ассамблеи (ВСЦ) в Канберре (1991) и на заседании Центрального комитета в Женеве (1992) «православные участники решительно протестовали против идеи общения в таинствах (интеркоммуниона) с инославными»^cxxx.

з. Также на Всеправославной встрече в Салониках в апреле 1998 г., которая была созвана Вселенским Патриархатом после заявления Сербской Церкви с целью оценить новые условия, возникшие в отношениях Православия и экуменического движения, представители Православных Церквей среди прочего отметили, что на предстоящей VIII Генеральной Ассамблее ВСЦ в Хараре в декабре 1998 г. «3b. Православные делегаты не будут участвовать в экуменических совместных молитвах, богослужениях и других религиозных обрядах в продолжение работы Ассамблеи»^cxxxi.

и. Очень характерно, что Центральный комитет Всемирного Совета Церквей в августе 2002 г. признал, что «для некоторых Церквей молитва с христианами, не принадлежащими к их традиции, не только проблематична, но считается просто невозможной»^cxxxii и что «православные христиане должны принимать во внимание священные каноны, которые могут быть истолкованы как запрещающие такую молитву»^cxxxiii. Это особенно важно — даже протестанты в Центральном комитете ВСЦ разделяют, понимают и уважают каноническое предание Православной Церкви, которым часто мы, православные, косвенно или напрямую пренебрегаем …

к. Следовательно, как раньше, так и «сегодня» это вполне возможно, и мы все должны сообразовать свое поведение и церковное служение с канонами Церкви. Иначе это будет гибельный путь для нас и для нашего служения …

4. В вышеупомянутой докторской диссертации Вселенского Патриарха Варфоломея говорится (без разъяснений), что должны быть упразднены каноны, которые запрещают совместную молитву с еретиками, поскольку «требуется больше любви, чтобы «оросить» многие канонические положения ради того, чтобы они «принесли живой плод». Надлежит сделать некоторые положения более человечными». Неужели предполагается, что мы сегодня можем явить больше любоблагоутробия и человеколюбия, чем святые, которые составляли, утверждали и на протяжении веков применяли правила нашей Церкви? Или, может быть, святые, движимые духом нелюбви к своим братьям или даже ненависти, составляли и применяли священные каноны? Без разъяснений!

5. Также предлагается изменение правил, которые регулируют отношения с иноверцами! Может, предполагается, что должны быть отменены также запреты на совместную молитву с иноверцами? Но возможно ли, чтобы имели место совместная молитва и участие православного клира в ритуалах шаманов, анимистов, индуистов или представителей любой другой религии? Без разъяснений!

6. В статье, опубликованной в журнале «Kanon», Вселенский Патриарх, отмечая, что священные каноны, запрещающие совместную молитву с еретиками, «относятся к таким случаям и к таким ересям, которые давно исчезли. Сегодня вокруг нас существует церковная реальность, которую нельзя игнорировать», явно подразумевает, что сегодня не могут применяться св. каноны.

Вопрос:

Конечно, сегодня нет тех исторических условий, которые существовали на момент, когда составлялись соответствующие правила, запрещающие совместную молитву с еретиками. Но является ли это достаточной причиной, чтобы обходить только конкретные св. каноны? Последовательно применяя эту логику, не идем ли мы к церковному тупику? Что тогда делать с другими св. канонами того же периода, например, относительно института Пентархии Патриархов и вопросов юрисдикции Патриархатов и Автокефальных Церквей и т. д.? Может быть, они тоже не должны применяться, потому что сегодня не такие условия? В таком случае — увы нам!^cxxxiv

К тому же, как можно объяснить то, что решения одного Поместного Собора (напр., Соборный Томос 1850 г. о провозглашении Автокефалии Элладской Церкви и Патриарший и Синодальный акт 1928 г. «Об административном управлении св. митрополий ”Новых Земель”») характеризуются как «священнейшие и почтеннейшие уставные»^cxxxv документы, не допускающие никаких обсуждений относительно внесения в них изменений, и нарушители их подлежат серьезнейшим прещениям? При этом нарушаются шестнадцать священных канонов IV, VI, VII Вселенских Соборов и Поместных Соборов Лаодикийского и Антиохийского, св. Тимофея (утвержденные Вселенскими Соборами), ими пренебрегают и готовится их отмена без какого-либо богословского обоснования. Или, может быть, Патриарший и Синодальный акт 1928 г. имеет бóльшую силу, чем правила трех Вселенских Соборов?

Митрополит Таллиннский и всея Эстонии Стефан, ссылаясь на каноническое положение Вселенского Престола в Православной церкви, отмечает относительно св. канонов: «священные каноны ... существуют здесь не для того, чтобы изменяться в соответствии с требованиями времени и ради сиюминутной выгоды, но чтобы отразить непрерывное продолжение вечного и неизменного церковного Предания»^cxxxvi.

Кроме того, хотя сегодняшняя «церковная реальность вокруг нас» другая — в конце концов, каждая эпоха имеет свои отличия — но разве в период Вселенских Соборов не было подобных случаев ересей и расколов? Однако это не помешало отцам запретить совместную молитву с еретиками и раскольниками!

7. Наконец, в вышеуказанной статье относительно неприменимости св. канонов отмечается, что «Святой Дух, который «дышит, где хочет» и не ограничивается только историей прошлого, пребывает также и среди инославных».

Вопрос:

Разве то, что «Святой Дух … «дышит, где хочет» не всегда было истиной? Этого не знали Отцы Вселенских Соборов, которые составили и утвердили правило «не подобает молиться с еретиками или раскольниками»? Даже если бы мы посчитали богословски безупречной^cxxxvii расплывчатую фразу о том, что Святой Дух «пребывает среди инославных» сегодняшних, почему он не пребывал таким же образом и в инославных вчерашних? И если он присутствовал в инославных, еретиках и раскольниках давних времен, почему Вселенские Соборы запрещают совместную молитву с ними? А если справедливо Соборы запретили молитвенное общение с инославными, у которых «есть» Святой Дух, можем ли мы сегодня действовать вопреки правилам Вселенских Соборов?

Я хотел бы закончить этот раздел словами из Окружного Послания от лица епископов^cxxxviii, которые совершали свое служение не в давние времена, а «сегодня», и не в какой‑нибудь православной стране, а в многонациональной и многокультурной Америке, где православные являются меньшинством. Эти епископы, следуя святым Отцам, заявляют, что пренебрежение или попытка отменить св. каноны, запрещающие совместную молитву с еретиками, наносит серьёзный догматический и экклезиологический ущерб самой сущности нашей Церкви.

Очень важное Окружное послание Священного Синода Православной Церкви в Америке^cxxxix о единстве христиан и экуменизме продиктовано стремлением «заново выразить позицию, которую всегда имела Православная Церковь, позицию и которую, к сожалению, даже некоторые из наших православных братьев не осознают или забыли». Синод отмечает: «Дорогие и возлюбленные братья и сестры, наш долг как епископов Церкви и стражей апостольской веры — признать, что Православная Церковь является единственной Церковью Христовой ... Это принципиальное воззрение Православной Церкви … послужило основой для православного участия в экуменическом движении». Далее в Окружном послании говорится: «Мы категорически отвергаем использование интеркоммуниона и общения в таинствах, рассматриваемых как средство достижения христианского единства. Согласно православной вере, таинства и литургическая жизнь Церкви, особенно Божественная Евхаристия, не могут быть отделены от самого бытия Церкви, выражать которое они предназначены по своей природе. Таинства не являются символами благочестия, не выходящего за рамки психологии. Они — выражение сущности Церкви как Царства Божия на земле. Вне единства веры в Единой и Единственной Церкви Христовой, которая неразделима, не может быть ни общения в Таинствах, ни литургического сослужения». И к этому добавляется: «Официальное литургическое служение и молитва с активным участием духовенства и мирян различных конфессий противоречат канонам Православной Церкви. Подобные богослужения могут лишь порождать путаницу, становятся источником соблазна и способствуют ложному представлению о христианской вере и о природе того единства, которое Бог даровал людям в Своей Церкви ... Согласно православной вере, такое богослужение есть, кроме всего прочего, ложное предстояние людей перед небесным жертвенником Божиим»^cxl.

6. Выводы

Завершая эту краткую работу, мы заключаем, что каноническое предание нашей Церкви является четким, ясным, однозначным, без каких-либо оговорок: «Не подобает молиться с еретиками или раскольниками»! Такая молитва недопустима даже по икономии. Любое пренебрежение правилами влечет за собой серьезнейшие канонические прещения: отлучение от Церкви для мирян, извержение из сана для духовенства. Эта строгость обоснована с точки зрения богословия и экклезиологии и имеет пастырскую перспективу. Она проистекает из самого самосознания нашей Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви, которая не может мириться с уравниванием Истины и заблуждения, но в то же самое время, будучи движима любовию к «ближним и дальним», проповедует Истину, обращая внимание на любые ее фальсификации и искажения.

К сожалению, сегодня, в эпоху путаницы и абсолютизации релятивизма, которые стали неким «законом», многие хотели бы ослабить православное самосознание и сделать так, чтобы оно воспринималось наравне с ересью и заблуждением. Подлинную проповедь Церкви Христовой они хотят оклеветать как фанатичную, фундаменталистскую и выдать её за эгоистичное самолюбование, не соответствующее тем историческим условиям, в которых мы живем!

Но Православная Церковь должна идти по этому трудному пути свидетельства об Истине, обращая свой взгляд на современный мир, но и не отступая от православного предания и опыта. Этот опыт записан в Священном Писании, в житиях ее Святых, в учении Отцов, в Оросах и Правилах ее Соборов.

Свидетельство о Православии сегодня становится еще более необходимым, чем когда-либо прежде. Православная Церковь не имеет права молчать. Она должна давать свидетельство веры, «однажды преданной святым» и в современных условиях межхристианского общения и сотрудничества^cxli. Но это сотрудничество может основываться только на нашем уважении к ее каноническому преданию. В целом, мы должны определять наше пастырское служение в Теле Христовом на основании того, что предписывает канонический порядок нашей Церкви, поскольку Священные Правила — это не человеческие выдумки, а плоды Святого Духа. «Только посредством верного и бескорыстного соблюдения священных правил Церковь управляется богочеловечески, а не по-человечески. Все, что не строится на основании священных правил, строится на песке и, каким бы искусным ни было такое строение, рано или поздно оно рухнет и превратится в прах. Любое урегулирование церковных дел, из каких бы хороших побуждений оно ни исходило, не может получить небесное благословение, если оно нарушает священные правила», — подчеркивает приснопамятный отец Епифаний Феодоропулос.

Что касается примирения в межхристианском мире, то это дело прежде всего нуждается в благословении Небес. Это не достижение дипломатического компромисса и взаимных уступок в формулировании общепринятых, но неоднозначных терминов и документов, которые представляют собой искусственное  и поверхностное единство. Это вопрос существенного, реального, истинного общения, которое может быть достигнуто только по благодати Святого Духа.

Об этом единстве во Христе, то есть в Истине и Любви, молится Церковь, чтобы в нашей истории смогло осуществиться видение, описанное в Апокалипсисе, которое есть не что иное, как совместная молитва всего спасенного творения перед небесным Жертвенником: «Вот, великое множество людей, которого никто не мог перечесть, из всех племен и колен, и народов и языков, стояло пред престолом и пред Агнцем в белых одеждах и с пальмовыми ветвями в руках своих. И восклицали громким голосом, говоря: спасение Богу нашему, сидящему на престоле, и Агнцу! И все Ангелы стояли вокруг престола и старцев и четырех животных, и пали перед престолом на лица свои, и поклонились Богу, говоря: аминь! благословение и слава, и премудрость и благодарение, и честь и сила и крепость Богу нашему во веки веков! Аминь… Ей, гряди, Господи Иисусе!»^cxliii.

Примечания

Необходимое уточнение:

Автор этой работы представляет свой небольшой труд вашему вниманию с надеждой и молитвой, чтобы Всемогущий Бог, который смог послать извещение Валааму даже через неразумную ослицу, ниспослал Свою благодать, уврачевал недостатки, восполнил упущения и удостоил эту скромную попытку исследования послужить во славу святого Имени Его. Эта работа сможет принести бóльшую пользу, если она станет той маленькой искрой, которая сподвигнет читателя начать более полное исследование по этой теме; если она пробудит интерес к нашему преданию; если она хоть немного будет способствовать здравому размышлению и благочестивому беспокойству, далекому от фанатизма и экстремизма, с уважением к личности и служению каждого члена нашей Православной Церкви.

Протопресвитер Анастасий Гоцопулос

Патры, 15 марта 2008 г.

См. источники на греческом языке по ссылке:
 http://www.oodegr.com/oode/papismos/synefxesthe2.htm

 @Перевод «Трость Скорописца», 2020 г.

Разрешается свободное распространение текста с указанием источника публикации. 

[1] 33 правило Лаодикийского собора.